– Мы думали… ходили слухи… – Джуд прикусил губу. – Люди болтали, что…
– Что я погиб? И кто же это говорил?
– Да все говорили, – мрачно ответила Пруди.
– А я вот услышал об этом только в родных краях. Признавайтесь, вы слухи распустили?
– Нет-нет, это не мы. Как можно! Да если бы вы только знали, как мы с этими слухами боролись, так наверняка бы нам спасибо сказали, – принялся оправдываться Джуд. – Я всем говорил: враки все это. Так прямо и заявлял: быть того не может, я сам ни в жисть в такое не поверю. Вот и Пруди может подтвердить. Никогда мы этим глупым сплетням не верили, правда, Пруди?
– Видит Бог, никогда!
– Мой дядя всегда считал вас бездельниками и паразитами. Думаю, он меня поддержит, если я захочу упечь вас за решетку.
Пэйнтеры пытались изворачиваться, они были одновременно обижены и напуганы. Молодой хозяин не понимал их трудностей, а у них самих не хватало слов, чтобы толком все объяснить. Если сперва эти двое и чувствовали в чем-то свою вину, то она уже давно потонула в их сбивчивых объяснениях, и теперь они злились из-за того, что на них валят все грехи. Это казалось несправедливым, ибо на все, что они сделали или чего не сделали, у Пэйнтеров, по их мнению, имелись свои причины.
– У нас только четыре пары рук, – выдал Джуд.
Но Росс не был расположен шутить.
– В этом году в тюрьме свирепствует лихорадка, так что нехватка дешевого джина будет для вас наименьшим из испытаний.
С этими словами он развернулся и зашагал прочь, оставив слуг наедине с их страхами.
В полумраке конюшни постоялого двора «Красный лев» Россу показалось, что у его кобылы поврежден сустав, но, осмотрев ее еще раз при свете дня, он понял, что причина хромоты – скверная работа кузнеца. Подкова была слишком короткой и узкой.
На следующий день Росс на почти полностью ослепшем Рамуте отправился в Труро, намереваясь сторговаться с хозяином «Красного льва».
Тот сперва сомневался, достаточно ли уже прошло времени, чтобы можно было продавать оставленную в залог лошадь, однако Росс, никогда особенно не чтивший закон, сумел настоять на своем.
Будучи в городе, Росс взял в банке Паско денег и потратил часть своего скудного капитала на двух молодых волов, которых должен был забрать Джуд. Если уж ты решил обрабатывать поля, придется приобрести рабочую скотину.
Сделав еще кое-какие мелкие приобретения, Полдарк перекинул свои покупки через седло и около часа дня уже вернулся домой, где обнаружил ожидавшую его Верити. В первую секунду Росс принял ее за Элизабет, и сердце у него чуть не выпрыгнуло из груди.
– Ты меня совсем позабыл, кузен, – сказала Верити. – И вот я здесь, жду тебя. Причем уже сорок с лишним минут.
Росс поцеловал Верити в щеку.
– Надо было прислать записку. Я ездил в Труро. Разве Джуд тебе не объяснил?
– Объяснил и даже предложил садовый стул. Но я испугалась, что он подо мной развалится, и не стала садиться. О Росс, во что превратился твой бедный дом!
Росс оглянулся. Вьюнок почти целиком увил оранжерею, отцвел и уже начинал подгнивать.
– Ничего, все поправимо.
– Мне так стыдно, что мы сюда не заезжали, – призналась Верити. – Что я не заезжала. Эти Пэйнтеры…
– У вас у самих было много дел.
– Да, правда. Вот только теперь, когда урожай собрали, появилось немного свободного времени. Но это не оправдание.
Росс посмотрел на кузину сверху вниз. Хотя бы она осталась прежней – все та же стройная фигурка, распущенные темные волосы и большой рот. Верити пришла из Тренвита без шляпы, в повседневном платье и небрежно наброшенном на плечи серо-голубом плаще.
Они направились в сторону конюшни.
– Я только что купил лошадь, – сообщил Росс. – Ты, наверное, ее уже видела. Старый Сквайр никуда не годится, а Рамут сослепу не замечает камней и рытвин.
– Расскажи мне о своем ранении, – попросила Верити. – Нога еще сильно болит? Когда это случилось?
– О, уже давно. На реке Джеймс. Ерунда.
Верити искоса глянула на кузена.
– Да, ты же у нас не из тех, кто демонстрирует свою боль.
– А вот и лошадка, – сказал Росс. – Заплатил за нее двадцать пять гиней. Как по-твоему, выгодная сделка?
– А разве она, – Верити запнулась, – разве она не хромая? Фрэнсис говорит, что… якобы у нее правая нога…
– Заживет быстрее моей. Эх, вот бы каждую рану можно было исцелить, просто сменив сапоги.
– А как ее зовут?
– Этого никто не знает. Специально тебя ждал, чтобы выбрать имя.
Верити откинула назад волосы и прищурила один глаз:
– Хм… Я бы назвала ее Смуглянка.
– Это почему?
– Вот из-за этой черной полосы. А еще, чтобы отдать дань ее новому хозяину.