Под конец Росс испугался, как бы девчонка не захлебнулась, и перестал качать воду. Напор стал слабее, а он пошел в кладовую и принес оттуда первую попавшуюся под руку тряпку.
– Оботрись этим, – сказал он. – А я пока подыщу тебе какую-нибудь одежду.
Войдя в дом, Росс принялся ломать голову, где же найти платье для бедняжки. Вещи Пруди хоть и были достаточно чистые, но девочка в них бы просто утонула. Пожалуй, одежда Джима могла прийтись ей впору, имейся у того хоть одна рубаха на смену.
Росс прошел в свою комнату, проклиная себя за то, что никогда не думает на шаг вперед, и стал рыться в ящиках комода. Нельзя же целую вечность держать мокрую девочку на холоде. В конце концов он подобрал ей сорочку из голландского полотна, кушак и короткий утренний халат покойного отца.
Вернувшись на задний двор, Росс обнаружил, что Демельза стоит на месте и пытается прикрыться тряпкой, которую он дал ей вместо полотенца, а к ее лицу и плечам прилипли мокрые пряди черных волос. Росс не стал отдавать девочке вещи, сначала он приказал ей пройти в кухню к очагу. Гаррика хоть и с трудом, но все-таки удалось оставить во дворе. Росс разворошил в очаге угли и велел Демельзе стоять у огня, пока не высохнет, а потом уж надевать новый наряд. Демельза заморгала мокрыми ресницами, отвела глаза и кивком дала понять, что все поняла.
Росс снова вышел из дома и пошел расседлывать Смуглянку.
Глава седьмая
Ночь Демельза Карн провела в алькове, в большой кровати, той самой, где прошли последние месяцы жизни Джошуа Полдарка. Другого места для нее не нашлось. Росс решил выделить ей комнатку между бельевой и спальней Пэйнтеров, но сейчас там было слишком много всякого хлама.
Девочке, которая жила в крохотной лачуге и привыкла спать на полу, укрывшись мешковиной, это помещение показалось невероятно огромным и сказочно роскошным. Одна только кровать была размером с комнату, где Демельза спала вместе с младшими братьями.
Когда Пруди, шаркая ногами и причитая, показала Демельзе, где ей предстоит провести ночь, девочка подумала, что позже туда придут ночевать еще трое или четверо слуг. А когда никто больше так и не появился, она еще долго не могла заставить себя лечь на кровать.
Демельза была не из тех, кто задумывается о будущем или пытается разобраться в причинах происходящего. Когда живешь в лачуге с кучей маленьких братьев, некогда просто посидеть и подумать, да и на размышления во время работы времени тоже особо нет. Что толку беспокоиться о завтрашнем дне, когда день сегодняшний полностью отнимает у тебя время и силы, и так длится годами? Поэтому Демельза приняла внезапный поворот судьбы как данность: нет, она, конечно, обрадовалась тому, что случилось, но отнеслась к этому философски, как и к стычке с мальчишками на ярмарке.
Вот только ее пугала вся эта роскошь. Мытье под струей водокачки оказалось довольно неожиданным событием, но грубость и безразличие к ее чувствам не были для Демельзы в новинку. Если бы после этого ей выдали пару мешков и отправили спать на конюшню, она бы подчинилась, поскольку считала, что это нормально. Но то, что случилось дальше, все больше напоминало истории, которые любила рассказывать ей старая Мэгги, мамаша Супман. В них сочетались ужасы, сравнимые с ночными кошмарами, и светлые моменты из маминых сказок, где все спали на шелковых простынях и ели из золотой посуды. Демельза с удовольствием фантазировала, представляя подобного рода картинки, но ее жизненный опыт мешал воспринять это как должное в реальности. Первой странностью была выданная ей одежда. Это необычное одеяние складками свисало на ее худеньком теле и странно пахло лавандой. В нем было приятно, но тревожно. И в спальне этой находиться тоже было приятно, но тревожно.
Когда же наконец Демельза нашла в себе мужество забраться на кровать, ее охватило странное чувство. Она боялась, что эти большие деревянные дверцы в какой-то момент бесшумно закроются и она останется в этом месте навсегда. Боялась, что господин, который привез ее в свой дом – пусть с виду он и заботливый, и глаза у него добрые, – на самом деле задумал что-то дурное. Боялась, что, как только она уснет, он прокрадется в комнату с ножом или с хлыстом… или просто прокрадется. Потом ее внимание привлекли узоры на шелковом потертом балдахине, золотая кисточка на шнурке колокольчика, гладкие чистые простыни и причудливой формы бронзовый подсвечник, который стоял возле кровати на шатком трехногом столике. Одна-единственная свеча охраняла Демельзу от темноты. Свечу давно следовало задуть, да она и сама грозила вот-вот погаснуть.