Длинные босые ноги Мэтью Марка светились на полу, как два серебристых гольца, остальная его часть скрывалась в тени матери. По стене рядом с Джимом и Джинни скользнула еще одна тень – это рыжая кошка Мартинов запрыгнула на полку рядом с лампой и, мигая, смотрела сверху вниз на всю семью.
Это была самая лучшая неделя. Папаша Заки работал в ночную смену, и поэтому детям было разрешено не спать до девяти вечера. Джим уже привык к установленному у Мартинов распорядку дня и всегда знал, когда пора уходить. Он перебирал в уме слова, которые еще не успел сказать Джинни, и уже собрался произнести их вслух, как вдруг в дверь постучали; ее верхняя половинка распахнулась, и все увидели мощную фигуру Марка Дэниэла.
Заки опустил газету, потер глаза и, чтобы убедиться в том, что его отдых не затянулся, глянул на треснутые песочные часы.
– Дружище, ты сегодня что-то рано. Проходи, коли пришел, и располагайся как дома. Я-то покуда на шахту не спешу.
– Да и я тоже, – ответил Дэниэл. – Хотел вот с тобой парой словечек перекинуться. По-соседски, так сказать.
Заки выбил трубку.
– Это запросто. Проходи, располагайся.
– Да мне бы с глазу на глаз, – пояснил Марк. – Прошу прощения у миссис Мартин. Есть одно небольшое дельце, надо бы обговорить. Может, ты все-таки выйдешь из дому-то?
Заки вытаращил на соседа глаза, а его жена вновь начала тихонько насвистывать что-то своим капризным крохам. Глава семейства отложил газету, пригладил волосы и вышел к Дэниэлу.
Джимми, воспользовавшись моментом, зашептал Джинни самые важные слова: о том, где они встретятся, если оба закончат работу до темноты… Девушка слушала, склонив голову. Джим заметил, что, в какой бы тени они ни сидели, гладкий лоб и бледные щеки Джинни всегда притягивали свет. И глаза, глаза тоже.
Миссис Мартин перестала насвистывать и сказала:
– Пора вам, детки, на боковую. А то утром голову от подушки не оторвете. Спать, Мэтью Мартин. И ты, Габи. И Томас тоже. Джинни, милая, жаль так рано выпроваживать твоего кавалера, но утром-то вставать надо.
Джинни улыбнулась:
– Да, мама.
Вернулся Заки. Все с любопытством повернулись в его сторону, но он сделал вид, будто ничего такого не замечает, и принялся преспокойно складывать свою газету.
– Не понимаю, – заметила миссис Заки, – какие секреты могут быть у двух взрослых мужчин. Шепчутся, как малые дети. О чем вы там шептались, Захария?
– О том, сколько пятен на луне, – ответил Заки. – Марк говорит: их там девяносто восемь, а я считаю, что сто два. Порешили отложить спор до тех пор, пока не повидаем священника.
– Я не потерплю богохульства в этом доме, – заявила миссис Заки; правда, осуждения в ее голосе заметно не было.
За двадцать лет совместной жизни она убедилась в том, что ее супруг – мужчина мудрый, а если и возмущалась по поводу его поведения, так только для виду. Кроме того, она и утром могла все выведать у мужа.
Осмелев в темноте, Джим поцеловал запястье Джинни и встал.
– Думаю, мне пора, мистер и миссис Заки, – сказал он. – Еще раз спасибо за гостеприимство. Доброй ночи, Джинни. Доброй ночи, мистер и миссис Заки. Всем доброй ночи.
И Картер пошел к двери.
– Погоди-ка, парень, – окликнул его Заки. – Чего-то охота мне ноги размять. Время у меня еще имеется, прогуляюсь с тобой немного, – сказал он и под аккомпанемент проклятий жены вышел следом за Джимми из дома.
Как только Заки закрыл за собой дверь, их окружила промозглая ночь. Моросящий дождик, словно паутина, щекотал кожу.
Сначала оба спотыкались, но вскоре глаза привыкли к темноте, и дальше они уже шагали уверенно, как крестьянин по своей земле.
Джима несколько озадачило предложение прогуляться на ночь глядя, и он нервничал, потому что в голосе Заки прозвучали мрачные нотки. Как человек грамотный, Захария Мартин всегда вызывал у Джима уважение, а уж когда он брал в руки потрепанный выпуск «Шерборн Меркьюри», величие этого жеста неизменно поражало парнишку в самое сердце. К тому же Заки был отцом Джинни, и Джим начал гадать, что он мог сделать не так.