- Он доставлял неприятности, пока я отсутствовал?
- Рубен? Неа. Разве что прошлой зимой треснул Ника Вайгаса по башке, когда тот на него разорался. Но разве ж его в этом можно винить, я и сама так частенько делаю.
Росс решил, что нельзя сбежать от самого себя, вернувшись к простой крестьянской жизни. В собственном случае он обменял заботу о своей роте пехотинцев на эту навязанную ответственность о достатке живущих на его земле людей. Может, он и не был сквайром в полном смысле слова, но не мог избежать этой ответственности.
- Думаете, он может причинить Джинни вред?
- Кто ж знает, - ответила миссис Заки. - Если что и учинит, то в суд его не потащат и к ответу не призовут. Но для матери он - сплошная головная боль, дорогуша, ну вы понимаете.
Рубен Клеммоу заметил, что теперь наблюдают за ним. Он тупо уставился на двоих людей в дверях соседнего коттеджа, повернулся и вошел к себе домой, захлопнув дверь за спиной.
Вернулась Джинни с тремя детьми. Росс посмотрел на девушку с возрастающим интересом. Она была аккуратной и ухоженной, прелестное создание. Замечательные карие глаза, бледная кожа с немногочисленными веснушками на носу, густые каштановые волосы - у нее будет полно обожателей среди молодых людей по всей округе. Неудивительно, что она воротит нос от Рубена, которому почти сорок, и к тому же он слаб на голову.
- Если Рубен будет причинять неприятности, - сказал Росс, - дайте мне знать, я приду и поговорю с ним.
- Спасибочки, сэр. Мы перед вами в долгу. Может, если вы с ним поговорите, он образумится.
По дороге домой Росс проехал мимо подъёмника Уил-Грейс, той шахты, что принесла состояние его отцу, и куда оно всё в результате и вернулось. Шахта находилась на холме, на противоположной от Уил-Мейден стороне долины. Примитивная добыча велась уже несколько столетий, а рудник был известен под именем рудник Треворджи. Джошуа воспользовался прежними разработками и назвал предприятие именем жены. Росс подумал, что мог бы этим заняться. Всё лучше, чем слоняться без дела.
На следующий день он надел одежду, в которой ходил на шахту отец, и уже собирался выехать из дома, сопровождаемый бормотанием Пруди относительно гнилых досок и смрадной атмосферы, когда увидел скачущего по долине всадника и понял, что это Фрэнсис.
Он ехал на прекрасной чалой лошади, одетый по последней моде: в темно-желтых бриджах, желтом жилете и зауженном в талии сюртуке из темно-коричневого бархата с высоким воротником.
Фрэнсис осадил коня прямо перед Россом, лошадь встала на дыбы.
- Эй, Руфус, тише, мальчик! Что ж, Росс. - Он спешился, дружелюбно улыбаясь, - тише, мальчик! Ну, и что это? Собираешься отдать дань Грамблеру?
- Нет. Думаю обследовать Грейс.
- Эту старую шлюху? - Фрэнсис удивленно поднял брови. - Уж не надеешься ли ты вновь ее запустить?
- Даже от шлюх есть польза. Я обследую всё, что у меня есть, неважно, имеет оно стоимость или нет.
- Весьма разумно, - Фрэнсис слегка покраснел, - может, обождешь часок?
- Пойдем со мной, - предложил Росс. - Но, возможно, тебе больше не интересно подобное приключение, в этой-то одежде.
- Конечно, пойду, - коротко ответил Фрэнсис, покраснев еще сильнее. - Дай мне старую одежду твоего отца.
- Не нужно. Пойду в другой день.
- Мы сможем поговорить по пути, - Фрэнсис передал коня Джуду, который только что вернулся с поля, - это представляет для меня интерес.
Они вошли в дом, и Росс порылся среди вещей отца, которые Пэйнтеры не успели продать. Когда подходящие вещи нашлись, Фрэнсис снял свою красивую одежду и надел их.
Они вышли из дома, и, чтобы преодолеть напряженность, Росс заставил себя говорить о своих приключениях в Америке, куда его послали зеленым прапорщиком всего лишь через месяц нахождения с полком в Ирландии. О тех беспокойных первых трех месяцах под командованием лорда Корнваллиса, когда и произошли почти все бои, которыми ограничилось его участие в войне; о плавании в Портсмурт и внезапном нападении французов, когда они пересекали реку Джеймс; о преследовании Лафайета; мушкетной пуле в лодыжке и своем переводе в Нью-Йорк, что в результате позволило ему избежать осады Йорктауна; об ударе штыком в лицо во время небольшой перестрелки, когда условия предварительного мирного соглашения уже были подписаны.