Голод
Он смог приволочить ноги только поздно вечером. Как и Боджи, он страшно хотел есть, но каша не лезла, поэтому Россдар не стал переводить крупу. Сегодня ему вообще не везло. Неприятности сыпались одна за другой, и Боджи, весь день просидевший в своем импровизированном загончике, сегодня вылез и шатался по первому этажу их дома. Он подбегал к сидящему Россдару с тарелкой, с ложкой, показывал на рот, но тот ничем не мог ему помочь. Россдар чувствовал себя раздавлено, словно и не поднимался из той лужи, в которую толкнули его старшеклассники. Поняв, что все обычные методы исчерпаны, Боджи расплакался, усевшись прямо на пол и начал требовать еды. Поначалу это не трогало его, и мальчик пребывал в ступоре. Он прекрасно понимал, что должен был вернуться с едой, но потерпел полное фиаско. Россдар злился на свою непредусмотрительность, затем резко перекинул свою ненависть на весь проклятый мир, а в конце концов раскричался на хнычущего малыша.
— Что? Что ты хочешь от меня? — вскочил он. — Я тоже хочу есть! Когда ты уже вырастешь?
Но его окрик не помог совершенно. Боджи на короткое время умолк от удивления, а потом разрыдался с удвоенной силой. Россдар схватился за гудящую голову и прошелся по гостиной. Совершенно случайно он заметил, что на улице темнеет. По его спине вновь пробежал липкий холод. Прошлебеки. Ведь сегодня они опять полезут из леса, а он не успел дом обогреть. Чертыхнувшись, Россдар побежал на кухню и начал забрасывать остатки угля из таза.
Разумеется, времени ему не хватило и пришлось подтаскивать лавку впритык к печи и складывать на нее одеяла. Печь сохраняла тепло и могла сохранить его до утра. Напоив голодного ребенка водой, он как и вчера заткнул щель под дверью одеялом и задернул шторы. Но на этот раз он вместе с Боджи закрылся с головой. Окно на кухне было настолько маленьким, и они сидели к нему спиной. Россдар слышал шаги и шорохи снаружи, но не двигался сам и брата от себя не отпускал. Боджи сидел рядом, вымотанный холодом и голодом и хоть не спал, но ничего не говорил. Тоска голода понятна в любом возрасте. И малыш тихо грустил, мерно закрывая и открывая глаза.
Учебники и тетради безбожно пропали, и Россдар сидел в классе, задумчиво проводя языком по внутренней стороне зубов. Он забыл умыться с утра, поэтому сидел весь чумазый, словно извалялся в угле. За таким развлечением его застала учительница с пышным начесом рыжих волос.
— Где твои книжки?
— Я потерял, — спокойно поднял на нее голову он.
— Сними шапку, ты не на улице, — нахмурилась она. — Скажи родителям, чтобы купили тебе новые.
Стянув головной убор, Россдар постарался максимально вежливо улыбнуться, но у него получился просто дикий оскал с горящими голодными глазами. Он прекрасно понимал, что всем просто все равно на его трудности, проблемы и неприятности и он должен выпутываться сам.
— Хорошо, — кивнул мальчик.
Учительницу напугал его безумный вид, и она поспешила отойти. Россдар повернул голову в окно и замер, поняв, что одноклассники смотрят на него. Его руки лежали на пустой белой парте. Он прищурился, переводя ненавидящий взгляд с одного на другого.
— Откройте десятую страницу, я сейчас подойду, — сказала учительница и вышла.
Оставшись с ними наедине, Россдар безразлично усмехнулся. Ему внезапно стало так смешно. Никогда бы не подумал, что будет завидовать обладанию учебниками. Если бы ему сейчас предложили выбрать плотный вкусный ужин или книги и тетради, он бы выбрал второе. Потому что не знал, как смотреть в глаза Алистеру, когда тот вернется. Ведь он вернется. Он не может не вернуться.
— Чего уставились, абастасы? — взорвавшись, заорал на них Россдар. — Может, врезать кому? А?
Дети заморгали круглыми изумленными глазками. Его всего трясло от гнева и, не получив ответа, он выдохнул. Они заметно отпрянули, кто-то сразу отвернулся.
— Уткнулись в книги, живо, покуда они у вас есть! — вновь рявкнул он.
Теперь все как один прекратили на него смотреть и открыли десятую страницу. Под шуршание бумаги вернулась учительница. Закрыв за собой дверь, она прошла к доске и взялась за мел.
Тем не менее, Россдар ушел после второго урока. Он пошел по городу искать какой-нибудь хлеб. Урчание живота нестерпимо сотрясало все его тело. Путь прокладывался настолько инстинктивно, что он даже не понимал, что ему предстоит для этого сделать. Сначала Россдар думал о том, чтобы подраться за какую-нибудь корку с бродягой у мусорного бака. Но не было бродяги и не было мусорного бака. Не покидая Центральный квартал, он шатался по его безопасным улочкам и разглядывал витрины мясной лавки, на которой красовались аппетитные окорока и колбасы, а также пытался наесться запахом свежего хлеба из булочной. Горожане входили и выходили, бросая неловкие взгляды на помятого грязного мальчика. Россдар не хотел ни попрошайничать, ни красть. Для таких вещей он был слишком горд, несмотря на свой нежный возраст. Он присел на ступеньку булочной, держась за живот. Запахом наесться не получалось, и он помнил о Боджи, который ждал его дома.