Когда Клод пересек черту Алебеарда, являвшуюся также и чертой Угольного квартала со спящими малышами на козлах, Айока плелась в унынии домой. Смеркалось. Ей надлежало проверить все засовы дома, чтобы прошлебеки не вломились. Издалека увидев красную шапочку Россдара, она выронила из рук корзинку с нитками. Они высыпались на дороге яркими шариками розовых и желтых цветов. Несколько раз споткнувшись, Айока чуть не улетела носом вперед. При этом ее руки комично взмахивали мельницей, но ей было не до того. С Клодом она была знакома, и громко позвала его по имени. Тот остановил лошадей. Прохожие продолжали спешить к своим домам, закрыться и не высовываться до утра. Но некоторые остановились, ибо весь Угольный и Зимний квартал знал о трагической кончине Россдара. Айока вцепилась в него, спящего, и расплакалась от радости. Перебарывая в себе желание сжать его в объятиях, она не решилась разбудить мирно сопящего Россдара. Переглянувшись с дядей Быка Корпасса, она улыбнулась и нервно рассмеялась от пережитых эмоций. Ее дрожащая рука убрала отросшую челку за ухо. Она знала, что ее жизнь больше никогда не будет прежней.
Россдар долго спал. И совсем не хотел просыпаться. Он проснулся еще до того, как открыл глаза. Зрачки бегали под веками. Привыкали к другой темноте, желтой, с пробивающимся солнечным светом.
— Доброе утро, — раздался женский голос.
Его нотки показались знакомыми. Значит, пробуждение должно было быть нормальным. Но оно не стало нормальным. Это стало лучшим пробуждением за то время, что он помнил. Когда Россдар открыл глаза, то понял, что лежит на кровати. Ее мягкость была похожа на взбитые облачка. Айока полулежала напротив него, подперев руку под голову. В комнату сквозь ветхие коричневые занавески проникал утренний свет. Но их дряхлые прорези выглядели ажурными узорами и все казалось волшебным.
— Доброе утро, дорогой, — протянув, погладила его по щеке она.
Это ласковое прикосновение заставило его вспомнить, что он ребенок. И от пережитого его глаза наполнились слезами.
— Все хорошо, — заверила его Айока. — Мы будем жить вместе, — кивала она и сочувствующе вглядывалась в его желтые круглые глаза. — Я тебя никогда не оставлю, Россдар. Никогда не оставлю.
Тонкие изящные пальцы тронули его рожки. Айока восхищалась маленьким мужественным мальчиком. Возможно, она неосознанно сама хотела стать частью его судьбы. И все же, ей было страшно брать на себя ответственность за еще двоих детей. Но она знала, что по-другому не сможет, и в следующий раз малыши просто погибнут. Как тогда она посмотрит в глаза Алистеру, когда тот вернется? Россдар окончательно расплакался, и она расплакалась вслед за ним. Придвинувшись, она заключила его в объятия и прислонила голову к своему плечу. Ее тепло согрело его изнутри перченой тягучестью. Это было настоящее человеческое тепло, по которому он истосковался.
Россдар стоял на пороге своего дома. Взгляд скользил по голым стенам. В отсутствие маленьких хозяев, а также по негласному закону Угольного квартала, жители его вытащили из дома все, что можно вынести и даже сняли дверь с петель. Весь уголь, что закупил Алистер, все дрова, что он нарубил в лесу. Скрюченные стулья и кухонные инвентарь. Даже печка была разобрана и вынесена. Учебники, которые он выменял у Быка Корпасса, также исчезли. Россдар мерно открывал и закрывал глаза. Люшис, стоявший рядом, ободряюще похлопал его по плечу:
— Я рад, что ты вернулся, малыш.
Больше всего его огорчили учебники. Старик направился наверх бодрой походкой. Можно даже сказать, пропрыгал по ступенькам, как молодчик. Для него, как и для Айоки, возвращение мальчика было знаковым событием. Во-первых, он понял, что симпатизирует ему, во-вторых, в очередной раз убедился, что мальчуган особенный. Заглянув в спальни, он и там обнаружил голые стены. Вернувшись на лестницу, Люшис уведомил его:
— Также пусто. Из твоего сарая вытащили все, что можно было вытащить. Удивительно, что рамы и стекла не забрали, — показал большим пальцем на окна он, ухмыльнувшись.
Поморщившись с досады, Россдар махнул рукой и отвернулся на улицу. Он прислонился к дверному проему и признался:
— Учебники жаль. Опять их откуда-то доставать.
Люшис поравнялся с ним и отзеркалил его позу. Только руки засунул в кафтан. Кафтан у него был серый и тонкий, с большими пуговицами. Длинная морщинистая шея торчала на улице без шарфа.