(Интересно отметить, к слову, чем отличается олигарх начала девяностых от своего преемника из второй половины десятилетия. У крупного российского бизнесмена первой волны по дому разбросаны сотни книг — большей частью, редких, ценных и антикварных, — которые он, разумеется, никогда не открывает. Ибо читать ему некогда, да и незачем. Книги нужны, чтобы поражать воображение высокопоставленных гостей. Олигарх же второго поколения вообще книг в дому не держит — для поддержания благолепия достаточно и пластмассовых муляжей корешков на стенах. Которые на известном расстоянии, впрочем, почти не отличимы от настоящих книг. А всё потому, что молодой олигарх, в отличие от старого, уже отвык от Книги как фактора жизни, зато привык к высоким гостям, признающим только симуляцию — и ничего, кроме симуляции. Многие сверхкрупные российские бизнесмены, насколько мне известно, страдают дислексией и дисграфией — клинически не в состоянии ни читать, ни писать. Любые тексты они воспринимают исключительно на слух, а излагать свои идеи могут только устно. Благо, для написания трактатов и изложения прожектов у них есть донельзя разветвлённый аппарат).
Тогда же, в начале девяностых, неформальным Декретом о Новом Мире были упразднены религиозные основы русского бытия. На смену традиционному православно-языческому двоеверию пришёл постпротестанский языческий культ Денег. Субстанция, которая дотоле не слишком почиталась в России даже завзятыми богатеями и капиталистами, была приравнена к Творцу и Абсолютному Духу. А также провозглашена Абсолютным Эквивалентом Плоти (АЭП). Русскому народу объяснили, что Деньги отныне — источник Закона, а кроме того, Они, как древнее суровое божество, требуют регулярных жертвоприношений. Преимущественно, человеческих.
Далее Внешний Управляющий решил быстро упразднить всё традиционное во взаимоотношениях между русским человеком и государством. Государство Российское, дотоле священное, как Высшая Сила, мудрое, надёжное и строгое, как отец, заботливое и всепонимающее, как мать, было объявлено лишним колесом в нашей провинциальной телеге. Государственная власть, которая в российской истории эксклюзивно легитимировала всё и вся, даже врагов своих — вспомним хотя бы Лжедмитриев и Емельяна Пугачёва, пользовавшихся народной поддержкой до тех пор, пока их царственное происхождение казалось убедительным, — было приравнено к поддатому слесарю-водопроводчику из ЖЭКа. Логика ВУ понятна: развенчать государство значило свести к минимуму шансы на его возрождение в рамках какой-нибудь не выгодной Комитету Кредиторов концепции. Но каково же было русскому дитяте узнать, что Родители в одночасье исчезли, а на кухне и в детской заправляет звёзднополосатая домомучительница, предлагающая вместо любимых игрушек каких-то Барби и Кена?!
Следующим шагом Внешний Управляющий приступил к вытравливанию всяческого русского запредельного, всякого эсхатологического. Человеку, который умеет быть святым, но не умеет быть честным (тезис Константина Леонтьева, развитый Николаем Бердяевым), растолковали логику превращения в безразличное хайдеггеровское das Man — неопределённое существо среднего рода, сконцентрированное лишь на «прозябании повседневности» и находящее в том свой главный смысл. Питомцу русской цивилизации внушили, что он должен влиться в некий средний класс — не в экономическом смысле, конечно, ибо доходов на уровне западного среднего класса никто не обещал, — но в социокультурном плане. Среднее здесь понимается не как гармоническая добродетель, но как апофеоз «смесительного упрощения» (Леонтьев). Программа жизни людей такого среднего класса состоит в том, чтобы вовремя занимать очередь в кассу «Пиццы-Хат», наслаждаться сериалами про Евлампию Романову и видеть венец мировой культуры в тандеме Петросян-Степаненко. Начинать день со стирального порошка Tide и заканчивать — на новейшей противохраповой подушке, изготовленной по американской лицензии в лесах Камбоджи. Русскому среднему классу, скроенному по лекалам Внешнего Управляющего, должно быть абсолютно наплевать на всё, что и было русским все предшествующие столетия. Его типовой представитель спокойно и даже с примирительным энтузиазмом прореагирует на любую затею типа «откроем в Большом театре казино» или «превратим Зимний дворец в элитный жилой комплекс». А чего не открыть — если театры с музеями бюджетное (то есть наше) бабло жрут, а экономического толку от них никакого?! Лаборатория, в которой элита девяностых выводит постсоветских особей среднего класса, воистину достойна пера классика антиутопии, — там действительно создаётся беспочвенная, лишённая духовного строя и человеческих (в традиционном понимании этого слова) ценностей порода людей. Щенков этой породы уже можно показывать на вселенских индустриальных выставках — они вполне годятся для выполнения не слишком сложных работ.