— На самом деле это очень скушная работа, — поморщился гость из будущего. — Чиновничья, по сути дела. Эдакое «Министерство оптимизации Будущего»… Теория игр — есть и такая — предписывает нам играть с АИ не на максимизацию выигрыша, а на минимизацию проигрыша. То есть — всячески избегать рисков.
— И что же в итоге?
— В итоге — абсолютно предсказуемый и абсолютно управляемый мир. Очень скучный — и тем самым очень комфортный. Во всяком случае, для подавляющего большинства — голосующего большинства…
— А вот для меньшинства… — начал догадываться Иоанн.
— Да, именно так: а для меньшинства — возможность странствовать по иным мирам, в архангельском чине. Там я, как мастер игры, — минимизирую проигрыши, за деньги, а здесь — рискую играть на выигрыш, для души. Там — существую, а здесь — живу, если угодно… У вас ведь тут, как точно подмечено литературным классиком — «Эпоха меньшей свободы, но большей независимости».
Иоанн некоторое время размышлял над вновь перепрокинувшейся картиной мира.
— Погоди, — сообразил он наконец, обнаружив в той картине очевидную неувязку. — Если вы там такие штуковины умеете сотворять, как ваш АИ — отчего ж тебя самогО-то исцелить не могут, с твоим нездоровьем?
— А с чего ты взял, — печально усмехнулся неотмирный гость, — что мне хочется исцеляться?
— То есть как?! — опешил Иоанн.
— Да вот так. У меня очень редкостная наследственная хворь, называется: синдром Гороховца — Гольштейн… или, по другому: синдром Хелсинга — Стокера, — при этих словах усмешка архангела сделалась какой-то вовсе уж мрачной. — Вы тут и слов таких не ведаете, и слава богу… Человек с этой хворью живет заметно меньше здорового… нынешнего здорового, в смысле, при нашей нынешней медицине — но зато… ярче живет, скажем так. Организм наш сам вырабатывает… некую отраву, и отрава та, накапливаясь постепенно, влияет на мозги…
— Что-то вроде «живого порошка»? — догадался Иоанн.
— Да, довольно похоже. Мы не то чтоб становимся гениальными поэтами или великими учеными — нет, мы просто начинаем гораздо лучше помнить и считать. Поэтому в шахматы, например, нам играть с людьми… со здоровыми людьми, — тут же поправился гость, — совершенно неинтересно. Или вот с АИ: мастера игры — почти все из наших… из носителей синдрома. Через что и почитаемся мы крайне ценными, можно даже сказать — незаменимыми, членами общества, и пользуемся оттого серьезными привилегиями, — вновь скривился в усмешке он. — По части доступа к Играм, например. Впрочем, здоровый человек играть в эти Игры на уровне выше Второго всё равно неспособен: не хватает оперативной памяти…
— Но отрава та при этом постепенно накапливается?
— Конечно, накапливается: до концентраций, несовместимых с жизнью — как вот у меня сейчас. Но если погрузить организм в глубокий-глубокий сон — ну, типа как медведь уходит в зимнюю спячку — может произойти его самоочищение; а может и не произойти — тут уж как повезет. Но, в любом случае, это дело очень долгое и муторное: с учетом разницы во времени между нашими мирами — у вас тут пройдет никак не меньше пары-тройки веков. Так что больше мы с вами, Иван Васильевич, не увидимся; как и было сказано…
Вновь упало молчание — прерванное затем посетившей Иоанна страшной мыслью:
— Ты ведь сейчас выдал мне столько знаний о вашем, будущем, мире — против вектора времени… Это потому, что мы уже — всё равно, считай, покойники? И едва лишь ты… уйдешь, как нас сотрут?
— Да нет, ничего страшного: это ведь не от АИ информация, а от меня. А я ее просто сейчас вычищу из твоей памяти, и этого разговора — будто и не было вовсе. Пойми главное: Игру с такенным рейтингом, как у вас — докуда я вашу Гардарику дотянул-таки, успел! — и сам АИ теперь стирать не позволит. Игра Пятого уровня, что сумела-таки взлететь — это большая ценность; вполне себе материальная. Так что после моего скорого ухода Игру вашу — ВЫСТАВЯТ НА ТОРГИ; и будет у вас другой ангел-хранитель — с другими представлениями о добре и зле.
— То есть как это — «выставят на торги»?! — ошарашенно откликнулся царь. — Как… как деревеньку с людишками, что ли?
— Ну да, именно так: как деревеньку с людишками!
— И кто же будет наш новый барин? — голос Иоанна предательски дрогнул. — Есть какие-нибудь сведения?