Тот с неожиданной прытью нырнул под прилавок, бумажку достал, разгладил и куда-то убрал. Потом снова занялся медью.
В этот момент князь хватился, что у него нет кисы для денег. Спросил меняльщика, тот приободрился и предложил вышитую за десять копеек. Сторговались за три, и было видно, что меняльщик остался доволен.
Пересчитывать медяки князь поленился: по грустному виду менялы было видно, что тот если и смухлевал, то в рамках приличий.
Сам проход через блокпост трудностей им не составил. Петровский даже и не показывал ничего, да и слов никаких не говорил. Тем не менее и он сам, и Серебряный не удостоились даже расспросов — «кто и откуда», хотя следовавшего за ними всадника в синем кафтане спешили, отвели в сторонку и обыскали весьма тщательно. Тот не возражал и гонору не показывал: по всему видать, такое обращение было тут делом привычным.
— А всё-таки: что за бумажку-то мне меняла всучить норовил? — поинтересовался Никита Романович, когда они, миновав блок-пост, приближались уже к слободам.
— Бумажку? Это наши деньги, — со странным выражением усмехнулся Петровский. — Серебра у нас, вишь, нету, так мы из бумаги их делаем.
— Как это — серебра нет? — удивился князь. — А куда оно подевалось?
— Долгий разговор… Ты погоди, погоди, — и лейтенант поднял руку, как бы защищаясь от дальнейших расспросов. — Всё сам увидишь и разберешься. Со временем…
Серебряный это понял для себя так, что любое внятное объяснение будет не к чести Московского государства. Так что лейтенант, похоже, решил: пусть лучше князь узнает подробности не от него.
Глава 6
От сотворения мира лето 7068, сентября месяца день первый.
По исчислению папы Франциска 14 сентября 1559.
Москва, Замоскворечье. Трактир на Пятницкой.
Ожидание затягивалось.
Связного всё не было и, как подсказывало Серебряному сердце-вещун, уже и не предвиделось. Впрочем, поскольку вместо связного к ним не нагрянула ни группа захвата, ни какой-нибудь сноровистый гашишин, всё могло объясняться и естественными накладками.
Встречу в трактире спланировал всё тот же Петровский, апологет обходных маневров и медленного поспешания. Даже здесь, добравшись уже, вроде бы, до пункта назначения, он и не подумал являться с докладом в свою штаб-квартиру, пред светлы очи Начальства, а залег на дно в посадах, разнюхивая ситуацию «по своим каналам». Да и трактир, где была назначена встреча, он аттестовал как «мой личный, а не Конторы». Что ж, так, видать, и воплощается у этих наша, армейская, мудрость: «Лучше десять саженей траншеи, чем сажень могилы»…
Трактир в этот полуденный час был почти пуст. Только лишь за дальним, угловым, столом обосновалась типичная для этих мест парочка: купчишка третьей гильдии (и уже, видать, без притязаний на вторую) с посадским, чья поддевка явно знавала лучшие времена. Ребята проводили время в режиме «С утра выпил — весь день свободен» и, судя по накалу, с каким у них там обсуждалось отсутствие в стране пор-ррядка («…Не то, что при прежнем Государе, тс-ссс!..»), начали они — не пять минут назад…
По прошествии где-то четверти часа объявился третий пьянчуга — похоже, из приказных; этот притязал лишь на «только добавить, самую-самую крохотулечку». Потоптался у их стола, рассчитывая за малую чарочку прочесть паре олухов-прасолов краткий лекционный курс «Введение в масковскую жизнь для понаехов: как не быть обутым, будучи одетым», но был резко послан нахрен с прекрасным костромским прононсом. У соседей ему свезло больше: таинственно поведанная им, с вполне артистической жестикуляцией, на ухо купчику похабень была встречена благосклонным жеребячьим ржаньем и вознаграждена искомой получарочкой, восприняв коию, он блаженно обронил буйну головушку на стол и не подавал более признаков жизни.
А вот при появлении в трактире пары скоморохов — совершенно седой мужик, сильно приволакивающий правую ногу, и долговязый парень лет двадцати — Серебряный чуть напрягся: скоморошьи сопелки-дуделки вполне могли маскировать какое-нить неконвенционное оружие; про такие восточные штучки ему поведал пару дней назад — под стакан, из личного опыта — лейтенант. Сам контрразведчик однако, как человек куда более искушенный в такого рода делах, опасений не выразил. Артисты меж тем попытались было с ходу заработать себе на миску похлебки, исполнив а капелла прошлогодний патриотический хит «Собака Калин-царь», но не преуспели.