«Генный кризис начался летом 1971 года. В это время молодой учёный Роберт Поллак в лаборатории Колд-Спринг-Харбор (на Лонг Айленде, штат Нью-Йорк, США), руководимой Д.Уотсоном, занимался проблемами рака. Круг научных интересов Поллака был широк. Он не только вёл исследования, но и преподавал студентам биологию и выступал в качестве ведущего радиопрограмм, посвящённых обсуждению возможных злоупотреблению в бионауках, в частности, зарождающейся тогда генной инженерии.
И вот Поллак узнаёт, что в другой лаборатории (в Пало-Альто, в Калифорнии) у Поля Берга планируются эксперименты по встраиванию ДНК онкогенного (могущего вызывать раковые заболевания) вируса SV 40 в геном кишечной палочки. Последствия таких опытов? А не возникнет ли эпидемия рака (было известно, что почти безвредный для обезьян, вирус SV 40 вызывает рак у мышей и хомяков)? Начинённые опасными генами бактерии, плодясь миллиардами за сутки, по мнению Поллака, могли бы представлять серьёзную опасность.
Поллак тут же позвонил П. Бергу по междугороднему телефону и спросил его, отдаёт ли он себе отчёт об опасности экспериментов? Не станут ли бактерии с генами вируса SV 40 биологической бомбой замедленного действия?
Этот телефонный разговор и был началом той тревоги, которая охватила молекулярных биологов. Берг отложил свои исследования. Он стал размышлять, может ли реально E.Coli со встроенными в неё SV 40 вызывать рак? Мучительные раздумья мало что прояснили. Чёткого ответа не было из-за скудности сведений, имеющихся у специалистов в то время» .
«Некоторые доклады учёных (в Асиломаре, 1975) носили сенсационный характер. Так выяснилось, что в США в громадном масштабе был уже поставлен невольный эксперимент на человеке. Оказалось, что вакцина против полиомиелита заражена жизнеспособным вирусом SV 40. За 10 летний период, с 1953 по 1963 год эту заражённую вакцину привили примерно сотне миллионов детей. Причём проверка показала, что вирус SV 40 сохраняется в организме. Однако, к счастью, никакого увеличения частоты раковых заболеваний у этих детей выявлено не было» .
«Эдда Вест в своей статье "Полиомиелит", сообщает о связи вируса SV-40, которым заражались полиовакцины, с опухолями человека: "К концу 1996 г. десятки учёных сообщили об обнаружении вируса SV-40 в различных опухолях костей и мозга, которых стало больше на 30% за последние 20 лет. Затем итальянские учёные обнаружили SV-40 в семенной жидкости 45% и в крови 23% здоровых доноров. Это означало, что SV-40, очевидно, передавался половым путём и от матери ребёнку. Вероятно, ныне этот вирус встроен в наш геном.» Другие опровергают эти данные. Однако отсюда видно, что развитие биотехнологий создаёт далеко неочевидные угрозы.
Уже сейчас биологическое оружие считается одним из самых дешёвых – стоимость причинения смерти им в расчете на одного человека несколько центов. С другой стороны, для производства современных реагентов вроде сибирской язвы в военных целях нужны большие защищённые лаборатории и полигоны. Оно может быть ещё дешевле, если учесть способность агента саморазмножаться. Теперь подержанный ДНК секвенсор можно купить за сумму от 200 долларов, и с каждым годом цена этих устройств падает в разы, а качество растёт. См. текст «Биовойна для чайников» , рассказывающей о человеке, не имеющем познаний в области биологии, который берётся вывести – и выводит – генетически модифицированную флуоресцирующую колонию дрожжей за небольшой срок и небольшую сумму денег. И затем он предполагает, что почти также просто можно было бы вывести некий опасный вариант.
Уже сейчас создание биологической супербомбы в тысячи раз дешевле, чем создания ядерного оружия сравнимой поражающей силы. Когда распространятся дешевые технологии производства произвольных живых организмов с заранее заданными функциями, цена изготовления такого оружия может упасть до несколько сотен долларов.
Часто говорят, что биологическое оружие не годится в военном деле. Однако у него может быть особое назначение – как оружие криптоударов в тылу врага и как универсальное оборонительное оружие – машина судного дня.
Саморазмножающейся синтезатор ДНК
Биотехнологии могут потенцировать сами себя – то есть возможно возникновение промежуточных биологических форм, которые упрощают написание и выращивание новых вирусов. Например, это может быть культура бактерий, которая непосредственно переводит последовательность электрических сигналов в цепочку ДНК, или, наоборот, считывает ДНК и превращает эту информацию в цепочку вспышек света, которые может считывать компьютер. Само распространение такого устройства вместе с библиотекой генетических кодов (в цифровом виде) основных вирусов и белков было бы катастрофой.
Множественный биологический удар
Хотя распространение одной эпидемии, скорее всего, можно остановить, но эпидемию, вызванную несколькими десятками видами разнородных вирусов и бактерий, вышедших из-под контроля одновременно во многих местах земного шара, остановить невозможно даже технически, потому что в человека невозможно одновременно ввести несколько десятков разных вакцин и антибиотиков – он умрёт. Если вирус с 50 % летальностью был бы просто очень большой катастрофой, то 30 разнородных вирусов и бактерий с 50 % летальностью означали бы гарантированное истребление всех, кто не спрятался в бункеры. (Или примерно 100 разных организмов с 10 % летальностью.)
Множественный удар мог бы быть и мощнейшим средством ведения биологической войны, и оружием судного дня. Но он может произойти и сам по себе, если одновременно произойдёт множество актов распространения биологических агентов – даже и случайных, например, в ходе активного «соревнования» биохакеров. Даже несколько по отдельности несмертельных агентов могут настолько ослабить иммунную систему человека, что дальнейшее его выживание станет маловероятным.
Именно возможность множественного применения биологического оружия делает его одним из самых значительных факторов глобального риска.
Биологические средства доставки
Биологическое оружие должно быть не только смертельным, но и заразным и легко распространяющимся, чтобы представлять угрозу человечеству. Генетические технологии дают огромные возможности не только для создания летального оружия, но и для создания способов его доставки. Не нужно обладать великой фантазией, чтобы представить себе генетически модифицированного малярийного комара, который может жить в любой среде и с огромной скоростью распространиться по всей планете, вводя каждому попавшемуся некий биоагент. Или вошь. Или саранчу, заодно поедающую всё живое и распыляющее споры сибирской язвы. Но у будущих биоконструкторов будет гораздо больше фантазии.
Однако и бактериологическую войну можно пережить в бункере, хотя заражение от неё может быть более длительным, чем радиоактивное. Кроме того, переход на «механические тела», загрузка сознания в компьютер и освоение нанотехнологий резко снижают уязвимость «человека» к любым биологическим ядам и агентам, однако делают его уязвимым к другим саморазмножающимся агентам, таким как компьютерные вирусы и нанороботы.
В фантастике распространен образ атаки мутантов на последний человеческий бункер. Обычная радиация, однако, не способна порождать агрессивных мутантов. С другой стороны, в природе существует вирус бешенства (Neuroiyctes rabid), который влияет на поведение животных так, что они начинают его более активно распространять (укусами). Нетрудно представить себе более продвинутое изделие генно-инженерной техники, которое превращает любое животное в существо, агрессивно настроенное против человека. Сама фантастичность такого проекта может быть стимулом к его реализации, поскольку современная культура пропитана идеями про вампиров и зомби, возникающих в результате опытов в лабораториях (например, недавний фильм ‘Обитель зла’ – ‘Resident Evil’). Иначе говоря, идея изготовить зомби-вирус могла бы быть привлекательным вызовом для биохакера. При этом заражённые люди и животные обладали бы достаточным умом и техническими средствами, чтобы взломать разные виды защиты.