92. Стремление к прекрасному будущему, заслоняющее восприятие рисков
Это явление можно заметить у революционеров. Опыт Французской революции вполне мог научить, что революция ведёт к гражданской войне, диктатуре и внешним войнам, однако русские революционеры начала ХХ века питали те же иллюзии, что и их французские коллеги за 120 лет до них, хотя, в конечном счёте, получили аналогичный результат. И у современных сторонников радикального развития технологий есть необъективность такого же рода – то есть вера в том, что новые технологии не приведут новым видам оружия, его применению, и новым технологическим катастрофам. Психологически это связано с тем, что человек отвергает размышления о рисках, как препятствия на пути к светлому будущему.
93. Фильтры, мешающие поступлению информации к руководству
Г. Малинецкий в книге «Риск. Устойчивое развитие. Синергетика» пишет: «Еще одна особенность информации в условиях возникновения ЧС состоит в том, что поступающие в систему управления данные проходят через ряд фильтров. Первыми из них являются используемые в системе управления методы изучения и анализа внешней среды, посредством реализации которых входная информация, прежде чем поступить к руководству, отсеивается. Этот фильтр, как правило, настроен на прошлое и настоящее, а не на возможные экстремальные изменения ситуации в будущем.
Вторым фильтром является психологический, суть которого заключается в неприятии руководством информации вследствие ее стратегической новизны.
Третий фильтр на пути поступающей информации образует руководящая иерархия. Новая информация не сможет влиять на формирование реакции на изменения, если руководители не будут обладать достаточной властью, чтобы официально признать актуальность этой информации.
Четвертый фильтр связан с тем, что в последние годы информация рассматривается как ценный стратегический товар, к которому следует относиться бережно и не передавать его по первому требованию. Подчеркнем, что в условиях ЧС любые задержки в передаче исходной информации не только безнравственны, но и преступны».
94. Любопытство может оказаться сильнее страха смерти
Были жертвы в толпе любопытных, наблюдавших штурм Белого дома в 93 году. И, я уверен, многим людям любопытно, каков будет «конец света». Кто-то согласится на опасные эксперименты ради любопытства.
95. Система и регламент
Для гладкого функционирования системы приходится позволять нарушать регламент по мелочам. Дальше происходит следующее, пишет человек по поводу разных катастроф в интернет-форуме про Чернобыль: «Мне приходилось принимать участие в расследованиях (или изучать материалы) несчастных случаев и аварий в промышленности (неатомной). По их результатам я для себя сделал следующий вывод: практически никогда не бывает какой-то "единственной главной" причины и соответственно "главного виновного" (я имею в виду не официальные выводы комиссий, а фактическую сторону дела). Как правило, происходит то, что я для себя условно называю: десять маленьких разгильдяйств. Все эти маленькие разгильдяйства совершаются у всех на виду в течение многих лет подряд, а т.к. по отдельности каждое из них не способно привести к тяжелым последствиям, то в силу этого внимание на них не обращается. Но когда все они происходят в одно время, в одном месте и с одними людьми - это приводит к трагическому результату. Ну а когда происшествие имеет общественный резонанс - тогда обычно и назначают главного стрелочника по принципу: "кто не спрятался, я не виноват" .
96. Эффект «стрелочника»
Вместо поиска подлинных причин аварии ищут стрелочника, в результате чего подлинные причины не устраняются, и она становится возможной ещё раз.
97. Минимальный воспринимаемый риск
Существует минимальный воспринимаемый риск. Было выдвинуто предположение, что это обусловлено тем, что человек принимает решения, исходя не из реальных вероятностей, возможных вариантов событий pi, а из своих представлений о них f(pi). Например, ряд экспериментов показывает, что человек не воспринимает вероятности меньше 10 5, несмотря на очень большой возможный ущерб . Это мы выше объясняли из того, что такой уровень риска незаметен на фоне ежедневного риска, которому подвергается человек.
98. Отвержение новых идей
Люди и учёные часто отвергают новые идеи, так как это означало бы признать собственную неправоту. Динамика такого процесса обрисована Куном в его теории научных революций, и, к сожалению, дискуссии о новых идеях часто окрашены теми же моделями поведения, что и борьба за власть в стае обезьян. Часто предупреждения о новых рисках носят не вполне доказанный характер. Пример такого отвержения, стоивший миллионы жизней – длительное отвержение идей венгерского врача Игнаца Филиппа Земмельвейса (1818-1865), который утверждал, что родильная горячка связана с тем, что врачи не моют руки после вскрытия трупов.
99. Воздействие эмоциональной реакции шока
Известно, что катастрофы провоцируют определённую последовательность психологических переживаний, каждое из которых влияет на объективность принимаемых решений. В книге «Психогении в экстремальных условиях» сказано: «… психологические реакции при катастрофах подразделяются на четыре фазы: героизма, «медового месяца», разочарования и восстановления» при этом фазе героизма может предшествовать период отрицания, паники или паралича в первые мгновения катстрофы.
Каждая из этих стадий создаёт свой вид необъективности. Если начнётся глобальная катастрофа, то она будет настолько ужасна, что вызовет реакцию отрицания в духе «не может быть», «это какая-то ошибка» и т. д. Например, видеокадры о теракте 11 сентября многие восприняли как кадры из нового голливудского кинофильма. Затем идёт стадия сверхреакции, которая может создать новые опасности из-за опрометчивого поведения. Например, лётчики, вылетевшие патрулировать 11 сентября небо над Нью-Йорком, были уверены, что началась война с русскими. В том же духе было и заявление президента Буша о том, что «мы объявляем войну» в тот же день. Затем на стадии эйфории чувство опасности притупляется, хотя на самом деле опасная ситуация ещё не закончилась. Уныние, наоборот, связано не с уменьшением оценки риска, а с уменьшением мотивации с ним бороться, возможно, связанное с масштабами потерь и осознанием неизбежности. Принятие приводит к тому, что катастрофы забывается, а риск принимается как должное. То есть на этой стадии происходит и уменьшение оценки риски, и уменьшение мотивации по его преодолению. Такое описание относится к переживанию катастроф, которые начались и закончились, вроде землетрясений, и клинике острого горя при смерти близких. Однако глобальная катастрофа не относится к таким событиям – скорее, если её наступление удастся заметить, она будет выглядеть как всё более нарастающий грозный процесс.
При этом важно то, что эмоции воздействует на поведение людей независимо от того, хотят они этого, или нет, даже если они знают об этом воздействии, и хотят его избежать. На этом основано действие рекламы. Кроме того, если начнётся глобальная катастрофа, например, всеобщая эпидемия, то у почти каждого будут близкие люди, умершие в результате неё или находящиеся в зоне повышенного риска. В голливудских фильмах это изображается обычно в том духе, что главный герой успевает и страну спасти, и высвободить любимую девушку из завалов. Но на то она и сказка, что понятно, что так не будет. Все люди, и принимающие решения, и исполнители, в случае глобальной катастрофы будут думать не только о судьбах планеты, но и о спасении своих близких (а также своих стран, родных городов и других общностей, с которыми они связаны), и в силу этого их выбор будет неоптимален. Даже если они примут решение пожертвовать своими близкими и целиком сосредоточится на предотвращении катастрофы, эмоциональный стресс от такого решения нанесёт вред их объективности и работоспособности. Фактически, они будут находиться в состоянии острого горя.