Генерал В. Бискупский не был, естественно, единственным русским белогвардейцем, с которым имели дело венгерские спецслужбы и политики. С ними общались и генерал М. Комиссаров, и генерал А. Кутепов, живший в Болгарии. Иногда и офицеры более низкого ранга старались устанавливать связи с Венгрией. Но потенциал «белого» Будапешта для поддержки их планов был, даже после консолидации хортистского режима в этой стране, довольно ограничен.
Русские эмигранты в Венгрии
После упрочения режима Хорти, а также стабилизации общеевропейской ситуации венгерские власти с учетом отрицательного опыта своих контактов с различными авантюристами стали осторожнее, уделяя все меньше внимания работе с русскими эмигрантами. Тем не менее им приходилось в определенной мере заниматься не только политизированными российскими беженцами, находившимися в Германии и в балканских странах, но и появившимся в самой Венгрии русским белоэмигрантским обществом, численность которого колебалась. По данным Офиса Нансена, ведавшего проблемой беженцев под эгидой Лиги Наций, в 1936–1937 гг. в Венгрии проживало около 4000 русских. В то же время, по статистическим данным частных организаций, занимавшихся предоставлением помощи эмигрантам, в начале 1930 г. в Венгрии еще находилось 5045 русских беженцев5, то есть в целом наблюдалась тенденция к некоторому сокращению их численности. Это сокращение – принимая во внимание большую мобильность эмиграции – было естественным. Современные оценки также подтверждают, что численность русских беженцев в Венгрии в период между двумя мировыми войнами составляла 3000–4000 человек. При каких обстоятельствах образовалось это сообщество? Почему несколько тысяч человек выбрали именно Венгрию в качестве конечного пункта своих скитаний? Как относились к ним венгерские власти и общественное мнение?
Русская эмиграция в Венгрии, как и все другие подобные сообщества, была неоднородной. С одной стороны, здесь нашли себе пристанище спасавшиеся от большевизма некоторые члены аристократических и буржуазных семей, офицеры белой армии, казаки, многие из них вместе со своими семьями. Были среди беженцев и вдовы военнослужащих, сироты и т. д. Число эмигрантов пополнили также и те русские военнопленные, которые не захотели возвращаться домой.
Начальную инфраструктуру для формирования русской эмиграции в Венгрии как определенного сообщества предоставляли действовавшие в Будапеште до первой мировой войны генеральное консульство и его учреждения. Чрезвычайно важную роль играла русская православная церковь. На улице Сив работала русскоязычная начальная школа-шестилетка, в которой учились дети эмигрантов, надеявшихся на скорое возвращение на родину.
Интересы русской эмиграции в Венгрии вначале отстаивал перед властями князь Петр Волконский, глава прежней царской дипломатической миссии (будапештского консульства), а начиная с марта 1921 г. А. фон Лампе, военный представитель барона Врангеля в Венгрии и Германии. До начала 1924 г. венгерское правительство состояло с ним в полуофициальных отношениях, но после предпринятых попыток дипломатического признания Советского Союза (произошедшего уже позже) ситуация изменилась: имена П. Волконского и А. Лампе формально вычеркнули из списка аккредитованных в Венгрии дипломатов, однако, при сохранении своих экстерриториальных прав, они, с молчаливого согласия властей, могли продолжать свою деятельность. При этом фон Лампе работал не только в Венгрии – начиная с 1922 г. он считался также и берлинским представителем барона Врангеля, поэтому в период 1922–1924 гг. он курсировал между Будапештом и Берлином.
Начиная с 1924 г. все русские эмигранты, соответственно и в Венгрии, оказались лицами без подданства. Об их дальнейшем статусе и организации системы защиты их интересов в начале ноября 1924 г. начались переговоры между послом графом Амбрози и Генри Раймондом, венским представителем комиссариата Лиги Наций по делам беженцев (Офис Нансена). Со стороны венгерского министерства внутренних дел в переговорах участвовал Андор Есенски. Согласно состоявшейся договоренности, защиту интересов русских эмигрантов в Венгрии предполагалось организовать по австрийскому варианту, предложенному Лигой Наций. Венгерское правительство обещало следовать положениям Лиги Наций с той оговоркой, что оно не имело возможностей для материальной поддержки русских беженцев. Поддержание отношений с русскими эмигрантами должно было отныне происходить исключительно через Реймонда, который должен был создать для этого комитет из представителей беженцев. В связи с тем, что сам Реймонд мог проводить в Будапеште только 4–5 дней в месяц, его функции в остальное время выполнял бы постоянный заместитель, к которому и венгерские власти относились бы именно как к сотруднику службы Нансена, а не как к доверенному лицу проживавших в Венгрии русских эмигрантов. Венгерская сторона даже сделала Раймонду конкретное предложение по поводу назначения его заместителя: речь шла о Малама, представителе русского отделения Красного Креста в Будапеште – фигуре приемлемой для всех проживавших в Венгрии «русских фракций»6.