Ленин ни в коем случае не был при жизни самым интересным и изощренным марксистским мыслителем, но благодаря его позднейшей славе ленинский «Империализм как высшая стадия капитализма» стал самой важной работой на эту тему, написанной с марксистских позиций. Ленин отрицал всякую связь между докапиталистической империей и империализмом современных ему европейских великих держав. Последний являлся плодом исключительно современной капиталистической экономики, которая вошла в монополистскую фазу и управлялась финансовым капиталом. Лишенный крупных прибылей на домашних рынках, капитализм обречен искать новые рынки для торговли и инвестиций, новые источники дешевого сырья и рабочей силы в колониальном мире. В ведущих империалистических государствах «монопольный финансовый капитал» и правительство объединились, И яростная борьба за передел мира явилась, по утверждению Ленина, причиной Первой мировой войны. Огромные прибыли, полученные от эксплуатации «цветных» колоний, позволили капитализму подкупать отдельных представителей рабочего класса, разрушая единство и радикализм последнего, и это объясняет, почему Ленин не дожил до предсказанной Марксом всемирной пролетарской революции. Но как только рабочие поймут, что за капиталистические подачки приходится расплачиваться непрекращающимися войнами между империалистическими державами, революция вернется на повестку дня. А эти войны неизбежны, поскольку любое изменение баланса сил между ведущими капиталистическими державами провоцирует конфликты по поводу перераспределения колониального пирога. Внимание Ленина всегда было приковано только к Европе и европейской революции, хотя в последние месяцы своей активной жизни, по мере того как надежда на европейскую революцию снова угасла, он начал уделять повышенное внимание колониальному миру и его потенциалу в новом социалистическом мировом порядке, В России много писалось на эту тему, особенно после смерти Сталина. Тем не менее, если Адам Смит был главным святым западного лагеря в холодной войне и в еще большей степени – после ее окончания, Ленин был его эквивалентом по коммунистическую сторону баррикад.
Ко второй половине двадцатого века слово «империя» уже практически не упоминалось в современных политических дискуссиях и стало достоянием историков. Понятие же «империализм» (отчасти из-за того, что марксисты перенесли его смысл с политики на экономику и таким образом позволили ему пережить коллапс самой «империи») не только выжило, но и расцвело. Кипящие страсти, которые он возбуждал в политических дебатах, были ярким показателем его актуальности. Причем споры об империализме бушевали не только в рамках идеологической борьбы между Советским Союзом и Западом времен холодной войны. Речь также шла о причинах бедности стран третьего мира и о расширяющейся пропасти между богатым «Севером» земного шара и его нищим «Югом».
Немало копий было сломано и по поводу идеи «неоколониализма», другими словами, непрямого контроля над третьим миром, который осуществляется Западом при помощи невидимых экономических и финансовых рычагов. Для историков империи наиболее важной в этом ряду рассуждений была так называемая «теория зависимости», главным приверженцем которой является Иммануил Уоллерштейн. Хотя идеи Уоллерштейна были гораздо более интересными и изощренными, чем те, которые Ленин выдвинул в своем «Империализме…», оба они в основном руководствовались одними и теми же предпосылками, Уоллерштейн утверждал, что с шестнадцатого века мир находится в зависимости от группы европейских (позднее – американских) капиталистических держав, которые достигли огромного богатства, грабя и эксплуатируя третий мир, навязывая ему выгодные для себя условия международной торговли и держа его в неизбывной зависимости от мировой экономики. Одним из элементов этой зависимости являются местные элиты, «компрадоры», которые участвуют в дележе богатств своих стран с западными капиталистами, чьими агентами они, по сути, являются. Стремясь подражать буржуазному образу жизни, они импортируют для себя западные предметы роскоши и переводят большую часть своих капиталов за границу, расточая ресурсы своей страны и подрывая ее торговый баланс. В 1960-х и 1970-х годах такие идеи были особенно популярны среди южноамериканских ученых, которые хотели с их помощью объяснить провал попыток Латинской Америки встать в один ряд с ведущими капиталистическими демократиями. Если либеральная экономическая идеология и глобализация не в состоянии поправить экономическое положение третьего мира, могут появиться новые варианты теории зависимости. Если экономика России не сумеет оправиться от бедствий 1990-х годов, большое количество адептов «новой политики зависимости» появится и там.