В дополнение к военному и дипломатическому соперничеству государств, эти пограничные зоны были ареной периодически возникавших конфликтов среди местного населения. Вследствие этого, а также в ответ на изменение границ, смешение этноязыковых и религиозных традиций и потребности элементарного выживания в этих зонах среди местного населения возник специфический тип пограничной культуры. Например, на Западных Балканах основным пограничным населением были ускоки, в Причерноморской степи – казаки, которые играли подобную роль и на Кавказе наряду с некоторыми северокавказскими племенами, а на Дальнем Востоке – монгольские и маньчжурские «знаменосцы».
Эти сложные пограничные общества характеризовались высоким уровнем перекрестного культурного взаимодействия и заимствования, а также сомнительной политической лояльностью41. Периодически интенсивность, продолжительность и участники (как имперские государства, так и местные народы) конфликтов менялись. Но все же они сохраняли взрывоопасный потенциал на протяжении всего XX столетия, а в некоторых случаях – до настоящего времени.
Современная литература показывает, что управление границами в империях не было однолинейным процессом. Имперские правительства должны были лавировать, модифицировать политику или даже уходить восвояси, столкнувшись с сопротивлением местных народов. Отношения между имперским центром и пограничными областями в равной степени часто принимали форму как переговоров, так и диктата. Воздействие состояния границ на социальные, культурные, а также политические отношения и решения имперского центра только теперь начинает изучаться систематически.
Османская империя граничила с множеством разных соседей, которые по своему разнообразию могут быть сопоставимы только с российским пограничьем. Обе страны сталкивались с соперничающими империями в трех сложных зонах. Обе граничили с несколькими цивилизациями, представлявшими различные ветви христианской и мусульманской веры. Корни Османской империи, как и многих иранских династий, сформировались в пограничной среде, в данном случае между империями Сельджуков и Византийской в XIV веке. Тюркские племена, которые переместились в эту область из Центральной Азии, объединили две воинских традиции – кочевую и исламскую. Первая была нацелена на набеги, миграцию и территориальную экспансию по принципу «бери богатство соседа». Вторая традиция, усвоенная их ранними лидерами, пробуждала в воинах духовное рвение и давала идеологическое обоснование завоеваниям, а также закладывала основы устойчивых культурных и политических учреждений. В Османской пограничной политике, как и в Иране, две эти традиции породили проблемы, ставшие очевидными, когда расширение империи замедлилось, а затем фактически прекратилось42.
После 1699 года, когда Карловицкий мир завершил долгую войну с Габсбургами, Османская пограничная политика изменилась. Состоялся переход от прежней экспансии, освященной джихадом, к оборонительной стратегии, элементами которой стало строительство пограничных крепостей, переговорные процессы и четко установленные границы. Для стабильности империи последствия этого были неоднозначными. Отход от традиционного отношения к власти привел к вспышке выступлений ремесленников, солдат и улемов, например, к восстанию 1703 года, в результате которого султан на короткое время был изгнан из Стамбула. В течение XVIII века местные элиты на периферии империи все чаще бросали вызов назначенцам из центра, правителям и их слугам. Эти, находящиеся на стадии становления провинциальные аристократии, наряду со старыми племенными элитами, контролировали процесс рекрутирования ополчения, которому правительство стало все больше доверять защиту границ. Ополчение комплектовалось не из тюрков, а из мусульманских меньшинств: курдов, татар, грузин, черкесов и албанцев из приграничных зон, где их также стремились привлечь на службу Российская и, в меньшей степени, Габсбургская империи. Ценой ставки на ополчение стали снижение дисциплины, рост грабежей на границе, частые мятежи вооруженных людей43.
Изменяющаяся демографическая и общественная структура турецкого и христианского населения Балкан еще более ослабила контроль Порты над регионом. После XVI века центральное правительство было больше не способно прибегать к традиционной политике surgun (принудительной высылке турок из Анатолии в пограничные области), игравшей столь важную роль в тюрки-зации Юго-Восточной Европы. Например, ни один турок не был поселен на Венгерской равнине, опустошенной после продолжительных войн начала XVII века. В силу репродуктивных особенностей мусульманского и христианского населения, первые непрерывно уступали территорию вторым. Христианское население развивало различные формы самосохранения вроде семейной общины (задруги) и других социально-экономических объединений, которые обеспечили его эластичной структурой. В XIX веке христиане составляли главный оплот мощных восстаний и национально-освободительного движения под предводительством светски ориентированных интеллектуалов44.