В 1909 г. генерал-майор С.И. Фёдоров, состоявший при Инспекторе стрелковой части в войсках и немало занимавшийся тактическими вопросами применения автоматического оружия, был командирован за границу для ознакомления с постановкой пулемётного дела, включая вопрос о пулемётах в кавалерии. Оказалось, что в разных странах этот вопрос решался различно: ружья-пулемёты «Мадсен» приняты были в Дании (по три на эскадрон), Норвегии, Швеции, в Германии в обстановке большой секретности делались с ними опыты, в других странах испытывали облегчённые станковые пулемёты (Максима, Шварцлозе).
В России вопрос о пулемётах для кавалерии был разрешён после принятия к пулемёту Максима обр.1910 г. полевого станка полковника Соколова. Конструкция позволяла перевозить пулемёт и станок в двух вьюках, потому решено было заменить ружьё-пулемёт обр.1902 г. в кавалерии пулемётом обр.1910 г. Главный Штаб разработал 21 мая 1910 г. штаты конно-пулемётных команд (по четыре пулемёта «Максим»), а оставшиеся команды с ружьями-пулемётами обр.1902 г. для отличия стали именовать «ружейно-пулемётными».
К 1 января 1911 г. в 137 кавалерийских, конных и казачьих полках и четырёх казачьих дивизионах оставалось на вооружении 874 ружья-пулемёта. В большинстве полков было по шесть ружей-пулемётов, но некоторые имели двойной комплект. А именно:
Кроме того, имелось 143 учебных ружья-пулемёта, 156 оставались «в складах свободными от назначения», 29 – в учебных заведениях Области Войска Донского, наконец, 48 – «негодных и требующих исправления».
Генерал-инспектор кавалерии в своём отчёте за 1910 г. требовал упразднить команды с ружьями-пулемётами, на что получил «высочайшее согласие». С началом изъятия ружей-пулемётов осенью 1911 г., естественно, встал вопрос об их назначении. Военный министр первоначально предполагал направить их «на усиление казачьих частей второй очереди», но там не было «обученного состава» пулемётных расчётов. Интерес морского ведомства оказался недолгим. Тогда-то и решили передать ружья-пулемёты в крепости «в смысле оружия капонирного назначения» для ближней обороны и отражения штурма. Приказ об этом последовал 25 июля 1912 г., и, согласно «Ведомости распределения ружей-пулемётов Мадсена по крепостной артиллерии», подготовленной 2-м Отделом ГАУ 24 октября 1912 г., имелось:
Ружья-пулемёты дополняли немногочисленные в крепостях пулемёты «Максим» (в это же время, кстати, в крепости передавали и станковые «максимы» обр.1905 г.). Так, например, пехотные части крепости Осовец, выдержавшей во время I мировой войны более чем полугодовую осаду, к началу этой войны имели ружья-пулемёты «Мадсен», пулеметы «Максим» обр.1905 и 1910 г., а также старые картечницы (всего – 200 разных пулёметов).
Кроме указанных, на конец 1912 г. числилось: на складах Киевского военного округа 58 ружей-пулемётов (из них 13 учебных), в Читинском складе – 20, в Казанском – 45, в Хабаровском – 11, в Георгиевском – 21.
Таким образом, передача «мадсенов» в крепости произошла только через семь лет после войны. За эти годы войска получили опыт обращения с подобным оружием, причём не только кавалерия, но и пехота: ружья-пулемёты «Мадсен» были в нескольких пехотных полках, включая 177-й Изборский, 189-й Измаильский, 196-й Ингарский, откуда попали на склады.
Передача в крепости «мадсенов» ещё не означала отказа от «лёгких» пулемётов вообще. В 1909 г. фирма «Гочкис» представила на рынок ручные пулемёты массой 7 и 10 кг. Сразу же Оружейный отдел Арткома ГАУ решил испытать в России «тяжёлый образец» с быстросменным стволом с радиатором. Хотя испытания на Ружейном полигоне прекратились в связи с поломкой ствольной коробки, Оружейный отдел, «принимая во внимание…распространение в иностранных армиях наряду с пулемётом также и ружей-пулемётов» (США, Япония), решил продолжить испытания, и был выдан заказ на три пулемёта. В 1912 г. фирма представила «образец для воздушного флота» с пистолетной рукояткой вместо приклада, специальным прицелом и вертлюжной установкой. 23 июля 1914 г. «Гочкис и Ко» выслала четыре комплекта пулемётов в Офицерскую стрелковую школу.
В 1913 году русских специалистов заинтересовал американский пулемёт системы С. МакКлена и И.Н. Льюиса. Производством его уже занялось «Бельгийское общество автоматического оружия», и в начале июля 1913 г. представитель Общества Б.Г. Варбуртан доставил в Петербург образец пулемёта с запасными частями и 250 магазинами. Его было выдали Офицерской воздухоплавательной школе, но Военный министр приказал передать в Офицерскую стрелковую школу. Прошедшие там испытания двух пулемётов «Льюис», согласно справке от 17 сентября 1913 г., выявили ряд недочётов. Главное нарекание вызвало охлаждение ствола, не позволявшее делать более 500-600 выстрелов (что считалось для пулемёта очень мало). 9 июля ГАУ внесло в Военный Совет предложение закупить для испытаний в 1914 г. 10 ружей-пулемётов МакКлен-Льюиса, три – Гочкиса (для аэропланов), а также два лёгких пулемёта Бертье (Бертье-Паши). 25 июля 1913 г. Военный Совет утвердил эту закупку. С началом войны средства, ассигнованные на приобретение «гочкисов» и «бертье», пустили «на усиление средств военного фонда», интерес же к «Льюису», видимо, сохранился. После испытаний 10 «льюисов» улучшенной системы в Офицерской стрелковой школе Начальник ГАУ распорядился передать их для обучения в Офицерскую кавалерийскую школу. Последняя от пулемётов отказалась, и распоряжением помощника военного министра они были переданы «на Корпусной аэродром».
Вообще, ручные пулемёты (ружья-пулемёты) в те годы, хотя и имелись в некоторых армиях, нигде не получили ясного места в системе вооружения: где-то их считали вооружением кавалерии, где-то средством самообороны артиллерии, их пробовали брать на аэропланы, но нигде не ожидали существенной пользы для главного рода войск – пехоты. Для индивидуального оружия они были слишком громоздки, для пулемёта недостаточно устойчивы и не могли развивать столь же интенсивный огонь, как станковые. К тому же в ряде стран уже шли работы над «автоматической» (самозарядной, по современной классификации) винтовкой. Замена магазинной винтовки самозарядной хотя бы у лучшей, наиболее подготовленной части стрелков, казалась куда более радикальным решением проблемы увеличения огневых возможностей пехоты. В России с 1908 по 1914 г. работала Комиссия по выработке образца автоматической винтовки. 2 апреля 1914 г. Комиссия сообщала: «В течение ближайшего будущего будет получено для полигонных испытаний три образца автоматической винтовки: