Сергей Михайлов, он же Михась
39-летний Сергей Анатольевич Михайлов – личность по-своему уникальная. По современной терминологии его следовало бы наречь генеральным директором новых русских бандитов. То есть бандитов, почти ставших новыми русскими. «Почти» – это разница между чисто криминальным бизнесом и обычным полукриминальным. В первом случае источниками доходов становятся запрещенные промыслы (наркобизнес, торговля органами для трансплантации, проституция), физическое устранение конкурентов, стопроцентный вывод денежных средств из легального обращения. Во втором случае из-под налогообложения выводится лишь 80–90 процентов заработанного, а конкуренция не столь откровенно построена на шантаже и угрозах. Но, по сути, адвокат Михася г-н Пограмков, постоянно повторяющий, что его клиент – обычный бизнесмен, вовсе не кривит душой.
Михась давно мог бы стать вором в законе, но не сделал этого по двум причинам. По объективной: он еще не провел достаточного для «коронации» времени в местах лишения свободы. И по чисто субъективной: он принципиально против придания своему нынешнему статусу явно уголовной окраски. Он считает, что старые игры – в гопников и уркаганов, в «ксивы» и «малявы», в пропаганду кодекса воровской чести и чистоты бандитских нравов – не более чем дань прошлому, ненужная мишура и помеха для «хорошей» и большой коммерции.
Михайлов – типичный предводитель «белых воротничков». Он не председательствует на воровских сходах и не выезжает на разборки. Имея уже три гражданства – российское, израильское и коста-риканское, – он проживает и владеет недвижимостью в Австрии, а деньги держит в швейцарских банках. Он имеет дипломатический паспорт и чуть было не стал почетным консулом Коста-Рики в России. Мечтал ли мальчик, все детство которого прошло в каменных джунглях Солнцева, стать в полном смысле этого слова человеком мира?
Впрочем, в своем родном доме на Новопеределкинской улице он прописан до сих пор. Его отец работал в газоспасательной службе и пожарной охране НИИ «Пластик». Сергей по стопам отца не пошел. После восьмилетки он поступил на курсы англоязычных метрдотелей, а окончив их, шесть лет трудился официантом ресторана «Советский». Говорят, что в течение некоторого времени его видели с подносом и в ресторане гостиницы «Севастополь», где в той же должности трудился Виктор Аверин (впоследствии вошедший в историю российского криминального мира под кличкой Авера-старший). Сергей продолжает активно заниматься спортом, тренеры отмечают его бойцовский характер и незаурядные физические данные. Играючи он становится мастером спорта по классической борьбе.
Через несколько лет на вопрос следователя, почему Михайлов путается в датах, тот ответил: «У меня плохо с памятью, были травмы головы, так как я занимался классической борьбой. В 1984 году была серьезная травма головы, упал с платформы на рельсы и находился на излечении в 15-й больнице, поэтому могу что-нибудь путать…»
Будущий «авторитет» впервые оказался за решеткой в 26 лет – сравнительно поздно для людей из его круга. Ему инкриминировали хищение путем мошенничества. Михайлов инсценировал кражу мотоцикла ради того, чтобы получить за него страховку. Но на нарах он пробыл всего полгода – пока шло следствие и суд. Советский закон был милостив к впервые оступившемуся ресторанному работнику: ему назначили три года условно и отпустили. Однако место в престижном ресторане ему уже не светило. Несколько лет Михайлов перебивался на скромной зарплате в НИИ, затем – с началом перестройки – в кооперативе.
С этого момента, то есть с середины 80-х, его биографию уже нельзя восстановить по трудовой книжке, и единственным более-менее объективным источником становятся материалы уголовных дел и оперативные сводки. Вокруг друзейспортсменов Сергея Михайлова и Виктора Аверина объединилась местная молодежь, которой скучно стало жить в спальном районе – захотелось «красоты». К молодежной стайке скоро примкнул еще один парень с тюремным опытом – Евгений Люстарнов, оказавшийся в 1976 году за решеткой по обвинению в убийстве.
До приговора дело не дошло: Институт им. Сербского признал Люстарнова невменяемым, но вместо того, чтобы отправить его на принудительное лечение, Люстарнова проводили до ворот тюрьмы и сделали ручкой. Он быстро стал у Михайлова чем-то вроде начальника службы безопасности. Под контролем группировки, насчитывающей до сорока «бойцов», уже через несколько месяцев оказалось более двух десятков коммерческих структур Москвы и области, в том числе пресловутый ресторан «Советский».
Прошло еще немного времени, и в ту же команду на бригадирских правах вошел уже имевший немалый авторитет в блатном мире Сергей Тимофеев (более известный как Сильвестр). С этого момента в оперативных донесениях группировка фигурирует как одна из влиятельнейших в столице.
Надо сказать, что в то время правоохранительные органы еще надеялись решить проблему декриминализации Москвы несколькими четко спланированными милицейскими операциями. В ходе одной из них, в декабре 1989 года, сотрудники МУРа задержали Михася, Аверу, Люстарина и Сильвестра, предъявив им достаточно экзотичные в тот период обвинения в рэкете. На суде свидетели по делу называли 24 структуры, контролируемые солнцевской «братвой».
Среди них: Дом мебели на Ленинском проспекте, магазин «Ковры», гостиница «Дагомыс», Партнер-банк, автостанция техобслуживания «Вольво» в Кунцеве, техцентр в Мытищах. Не забывал Михайлов и о спорте: заключил с японскими ушуистами некую коммерческую сделку об отправке на острова российских спортсменов. Но реализации помешал арест.
И, разумеется, патронировал свои любимые рестораны: «Покровка», «Олимп», «Турист», «Комета», «Аист», «Нил», «Якорь». В нескольких злачных местах было найдено оружие, но «пристегнуть» его к делу следователи так и не смогли.
Вообще дело стало рассыпаться на глазах. Свидетели вдруг стали менять свои показания или вовсе от них отказывались. Фактически остался лишь один эпизод – о вымогательстве денег и машин «Вольво» у председателя кооператива «Фонд» Вадима Розенбаума. Тот обратился к своему знакомому Аркадию Марголину с просьбой найти людей, которые могут защитить его от рэкетиров. Лучшими защитниками оказались Сильвестр, Михась и Авера-старший.
Когда зашла речь о форме оплаты, солнцевцы заявили, что деньги их не интересуют, зато они бы с удовольствием съездили в ФРГ. Плюс каждому из руководителей – по иномарке. Сказано – сделано. Однако, побывав в Западной Германии и получив по «вольвочке», друзья решили, что кооператив богатый и может дать еще.
Новым требованием стало оформление Михайлова, Аверина и Люстарнова на руководящие должности в кооперативе. Михайлов стал начальником отдела снабжения, Аверин – зампредседателя кооператива по спортивно-оздоровительной работе, а Люстарнов – директором-распорядителем. Каждый с окладом в тысячу рублей. Еще пять солнцевцев (в их числе младший брат Виктора Аверина Александр) занимались непосредственно охраной фирмы.
На допросах лидеры солнцевцев заявили, что выполняли в кооперативе крайне важную работу, иномарки же вовсе не вымогали, а получили их в подарок от немецкого бизнесмена Хекка за то, что помогали в Москве хоронить его тещу. Правда, во время ареста при Михасе оказалось удостоверение сотрудника фирмы «Фонд Армен Хекк», имеющего право пользоваться машинами «Вольво». Но в действительности такого фонда не существовало, а удостоверение было изготовлено ради получения престижных номеров на машину. Характерно, что помог ему в этом офицер пресс-службы МВД России. Что касается Сильвестра, то он тещу Хекка не хоронил, а просто поставил председателя кооператива «на счетчик», дав на размышления три дня. К исходу третьих суток бандит уже сидел в новенькой иномарке небесного цвета.
Фактически первое крупное дело против «авторитета» нового типа было прекращено через 1 год и 8 месяцев за недоказанностью вины Михайлова. А в действительности – за невозможностью найти отважных свидетелей, готовых рискнуть головой во имя торжества правосудия. Руководители кооператива вспомнили, что машины были подарены Михасю и Авере не по прихоти Розенбаума, а по решению собрания кооператива. Правда, протокол собрания «куда-то затерялся» и его пришлось «восстанавливать».