-Да так, путешествую. Мир смотрю, да себя показываю. А у вас как тут? Что с большой земли слышно?
Куропаткин сплюнул в сторону. Мол, вопросы могу задавать только я.
-Китай прет со страшной силой. Проклятых узкоглазых, как по радио сказали, зараза почти не коснулась. Они сразу всех больных перестреляли, вместе с родственниками, ха-ха, пусть даже здоровыми. На всякий случай. Москва бунтует по-прежнему, вроде бы переворот готовят. В Новозомбиловске... черт, то есть в Новосибирске выборы готовятся. А еще слышно то, что какая-то образина церковь сожгла неподалеку, а потом толпа буйных ворвалось в ближайший колхоз и загрызла нескольких человек. Ты не знаешь, кто их мог так разозлить?
-Право даже не могу догадываться.
Через две минуты я уже знакомился с горьким асфальтом, сплошь покрытым сигаретными бычками и высохшими харчками толстого мента. При обыске у меня нашли рогатку, как я мог понять, еще и травматический пистолет, кучу чужих паспортов и целый мешок полезных бирюлек, типа сотовых телефонов, бижутерии, бумажников, аккуратно скатанный рулон денег. На многих из этих вещей была свернувшаяся кровь, что прямо указывало на незаконный способ их добычи.
Вы думаете, это послужило формальным поводом для задержания? Ага. Эта свинья с птичьей фамилией издевательски обвинила меня в том, что на моем велосипеде нет катафот. Я резонно ответил, что скрутил их, иначе я буду отсветами и яркими огнями в ночи и на солнце привлекать мертвецов. На что мне заломили руки и сказали, что я арестован в связи с нарушением технического регламента эксплуатации передвижного средства.
Маразм пандемией не изжить.
-Вы что делаете?! Мужики, договоримся! Берите этот мешок несчастный, а меня отпустите!
Куропаткин, промокнув вспотевшие усы платочком, покачал головой и изрек:
-Ваня, ты не прав. Местная епархия назначила вознаграждение за того богохульника, что поджигает церквушки. У церкви теперь, когда людям надо верить, слишком много власти и денег. А ты очень колоритный подозреваемый. Ты ведь мертвый сталкер. Обираешь трупы, убиваешь законопослушных граждан Российской Федерации, опять их обираешь. А принимаешь их тем, что устраиваешь пожарища, на которые они стекаются, как мухи на...
Он, конечно прав, но я всё же думаю, что это не повод бить меня под ребра и грозиться шваркнуть головой об асфальт. Под конвоем меня повели на пост - спрятанную в зелени бетонную заставу, сложенную из огромных строительных блоков, притащенных с ближайшей заброшенной стройки. Посередине стоял бывший пост ДПС, небесного (видимо, как божественный идеал, к которому должны были стремиться сотрудники) бело-голубого цвета. На бетонном бруствере было оборудовано пулеметное гнездо, где сидели еще два милиционера, прошедшие ускоренные курсы военной подготовки. Обычно такие заставы полны оружием, по-идее, предназначенным для сдерживания атак буйных, сбивающихся в большие шайки. На деле же шайка милиционеров грабит, пользуясь вольготной силой, проезжающие машины. Я обычно от них откупался, так как проехать по окольным путям себе дороже - нарвешься на разбойников или зомбей, там вообще с жизнью расстанешься, приходилось переть по федеральной магистрали.
-Эй, вы чего, мужики!? Давайте договоримся, мы же нормальные пацаны...
Зачем им с кем-то договариваться, если они могут взять все, что захотят силой? Мне стало неловко за мою наивность.
Пулеметчики с вершины бетонного забора крикнули:
-Василь, а ты куды пленного повел?
Пленного? В войнушку переиграли, вояки. Ох, как право использовать оружие меняет людей.
Куропаткин улыбнулся:
-В зомбятник, до выяснения. Куда же еще?
На сердце немедленно образовалась наледь страха.
-В зомбятник? - переспросил я, - а он, надеюсь, пуст?
-Нет, - меня вели уже по бывшей конторке ГИББД, - там сидит один пойманный зомбяк. Но ты не бойся, это натуральный овощ. Если с ним что случится, мы тебе потом голову отвернем, понял? Мы за него отвечаем.
Внутри затхло воняло. Я удивился, как менты позволили вонючему мертвецу околачиваться в обезьяннике, ныне остроумно прозванном молвой зомбятником? Он же надухарит помещение. Видимо труп был свежим и еще не успел наложить себе в штаны. Но сосущее чувство под ложечкой никуда не исчезло.