Ему очень понравилось сгущенное молоко, и было похоже, что он стал привыкать к условиям жизни геодезистов. Собак попрятали, чтобы они не раздражали всеобщего любимца, и мишка свободно разгуливал на длинном капроновом шнуре. По натуре он, очевидно, действительно был проказником. Однажды все всполошились, увидев отплывшую от берега лодку, а в ней стоявшего посреди медвежонка; потом, взобравшись на высокую лиственницу, он пытался сдернуть антенную мачту, закрепленную на дереве.
С большим трудом удалось снять его с дерева. Сделал он и подкоп под склад с продуктами, пытаясь стащить внеочередную порцию сгущенного молока. За неделю много проделок совершил безобидный на вид буренький проказник.
Однажды, при наступлении темноты, взревела медведица. Медвежонок вначале притих, лег, прижавшись к стене бани, а как только рев призывно раздался во второй раз, проказник вскочил, насторожился. Петр Широков разрезал ошейник — медвежонок умчался в лес, на рев матери.
Мы полетели с Сахаровым вновь на геодезический знак Виви. Увы! Знак опять был сломан.
Сахаров стоял и раздумывал, что же еще можно предпринять, чтобы избавиться от этих медвежьих проказ. Я успокоил начальника партии, сказав, что в этом году измерения закончены и знак нам не понадобится, пусть проказничают, тем более что скоро медведи лягут в берлогу, зима здесь длинная, а на будущий год медвежонок станет взрослым и едва ли ему захочется заниматься этими проказами.
На следующий год нам предстояло работать на других объектах: на эту территорию карту закончили, поэтому о дальнейших медвежьих проказах ничего не известно.
КУБИНЕЦ
Обычно в летний период на базе экспедиции пустынно: все на полевых работах. Так было и в этот раз. На базу экспедиции, в Игарку, прилетел с Хантайского озера начальник партии В.Ф. Колесняк, опытнейший руководитель. Его не только уважали, но и любили за деловые и человеческие качества. Если Василий Федорович сердился и пытался кого-то отчитать, то все улыбались: у него ничего не получалось — это был главный его недостаток. Как правило, инженеры и техники понимали его с полуслова. Партия была лучшей не только в экспедиции, но и лучшей в предприятии из 80 партий, работающих в поле. Мы сидели с В.Ф. Колесняком вдвоем, рассматривая новое задание и подводя итоги прошедшего месяца.
В дверь заглянула наша радистка Маша Головина, вымолвив: «Срочно». Маша сказала, что связь очень неустойчивая (на севере это часто бывает с радиосвязью), но смысл она уловила: в бригаде нашего лучшего нивелировщика Николая Калабина потерялся мерщик 3-го разряда Юрий Лемешко.
Мы с В.Ф. Колесняком вылетели на вертолете на реку Курейку, где работала бригада Калабина. Надо сказать, что в нивелирных бригадах такие случаи редки.
Бригада из шести человек медленно передвигается по тайге, прорубая просеки-визирки для измерения нивелиром до передней и задней рейки, определяя наклон рельефа и расстояние. Н.Г. Калабин был очень опытным специалистом, качество его работ ставилось в пример остальным нивелировщикам.
Перво- и второклассные нивелирные трассы, проложенные Н.Г. Калабиным, легли в основу фундаментальных геодезических работ, осуществленных по берегам рек и магистральным дорогам центральной части Сибири и Крайнего Севера.
Сделав несколько кругов над палаточным лагерем, командир вертолета В.И. Новиков объяснил мне, что густая залесенность не позволяет ему приземлиться у палаток, единственное возможное место посадки — длинная песчаная коса на противоположном берегу реки. Калабин приплыл к вертолету на резиновой лодке. По его словам, вчера после обеда они, работая, продвигались по берегу реки к лагерю, оставалось 2 км, поэтому решили Юру, как самого бывалого и старшего по возрасту, отправить в лагерь — готовить ужин.
Вечером уставшие члены бригады пришли к палаткам, и к их удивлению, не было ни костра, ни ужина. Оказалось, что Юрий в лагерь не приходил, хотя заблудиться он тоже не мог: палатки были установлены на высоком берегу реки — пройти мимо нельзя.
Долго стреляли, кричали, прочесали кругом местность, строили разные предположения. Оставалась одна-единственная загадка — исчезла резиновая лодка, которая была накачана и находилась на песчаном берегу против палаток.
Несколько дней велись поиски пропавшего мерщика с помощью вертолетов, гидросамолета, наземного прочесывания залесенных берегов Курейки, но никаких признаков его обнаружить не удалось.
Через два месяца после этого события позвонил мне друг детства Гавриил Чеботаев. В то время он занимал большую должность в КГБ, еще в школе мы звали Гаврюшу «Дом Советов» за феноменальную память и богатырскую силищу. Гавр (так звали его в КГБ) интересовался, когда я приеду на перевалочную базу в Игарку, и просил встретиться с куратором КГБ. Оказалось, они не могут встретиться со мной уже месяц. Летом у меня работало 35 бригад, разбросанных по обширной территории (северная часть Монголии, Тува, Хакасия, Тофалария, Саяны, Таймыр вплоть до берегов Северного Ледовитого океана), поэтому найти меня было, действительно, трудно, да и всегда после подобных встреч происходили неприятности.