После этого случая семья одного из братьев ушла еще выше по реке, а вторая семья, возможно, вернулась обратно к людям.
Та семья, которая ушла выше, состояла из мужа, жены и дочери.
В 1958 г. во время ловли рыбы Петр Лыков (племянник ушедшего в горы Лыкова) заплыл высоко вверх по реке Большой Абакан, аж до того места, где в него вливаются три притока, плыл на шестах, и потому очень тихо, не слышно. На берегу реки он увидел двух мужчин, которые, заметив его, стали уходить. Петр Лыков окликнул их: «Дядя, ты зачем уходишь? Я тебя все равно узнал». Тогда они остановились и подошли к берегу. Разговора у них, как у родственников, не получилось. Дядя у племянника не поинтересовался даже своими родственниками в «миру», а предложение племянника вернуться к нормальной жизни не захотел и слушать. Информации у них не было никакой. Они даже не знали о том, что была Великая Отечественная война. Двоюродному брату Петра Лыкова было в то время лет около шестнадцати, выглядел он болезненно и стоял молча, полу-отвернувшись. Племянника дядя не пригласил к себе и сказал, что живут они вдвоем с сыном. Петр Лыков спросил у него про тетю и про сестру свою двоюродную, которую он знал. Дядя ему сказал, что они умерли, а про другую сестру и брата вообще ничего не сказал. Петр предложил ему взять у него мешок соли. Дядя задумался, а потом с сожалением сказал, что не нужно. Привыкнуть, говорит, очень легко, а вот отвыкать очень трудно. Петр увидел у него за поясом топор, который состоял только из обуха и сразу же начиналось лезвие. Он предложил дяде свой топор. Тот не отказался и поблагодарил его за это. Затем они с сыном повернулись и ушли в лес от берега».
ВСТРЕЧА
Привязав к деревьям навьюченных лошадей, мы, голодные как звери, бросились к избушке, в которой хранились продукты для партии. Завезли их сюда вертолетом еще ранней весной, когда снег был в человеческий рост. А сейчас избушка утопала в зелени и цветах.
— Сохранились ли продукты? — эта мысль уже давно мучила каждого из нас, особенно в последние дни, когда мы шли совсем голодные. Александр Квашнин, опередивший меня на несколько минут, кубарем вылетел из избушки.
— Уж не медведь ли?! — Я замер на месте. Зафыркали лошади. Передняя, которую вел Александр, рванулась, оборвала поводья и, сбросив навьюченный груз, убежала в сторону Бирюсы. Вдруг надо мной появился рой пчел. Отчаянно отбиваясь и не сразу сообразив, что пчелы вылетели из открытой двери избушки, я бросился в кусты.
Собрав лошадей и привязав их подальше, мы вооружились еловыми ветками и пошли в наступление. Но всякая попытка пробраться в избушку кончалась постыдным бегством. Битых два часа пытались мы выселить пчел, но тщетно.
Трудно предсказать, чем бы закончилась эта «баталия», если б не подъехал наш конюх Евдоким Егорович, старый рабочий, охотник. Он всегда выручал нас в критические минуты. Вот и теперь мы надеялись, что он что-нибудь придумает. И не ошиблись.
Через час, сидя у костра за вкусным обедом, охотник учил нас премудростям таежной жизни. И дело с выселением пчел оказалось совсем нехитрым. Егорыч спокойно вошел в избушку, осмотрел ее, осторожно выловил пчелиную матку и перенес в дупло старой лиственницы. За ней ушли все пчелы.
Глядя на распухшую, обиженную физиономию Александра Квашнина (он пострадал больше всех), мы дружно смеялись.
— Пропади они пропадом, — ругался он. — Чтоб их гром разбил в этой лиственнице.
— Неладно говоришь, — заметил серьезно Егорыч. Пчелок вместо ругани благодарить надо. Не поселись они в избушке — не хлебать бы нам щей с тушенкой. Это они сохранили продукты. Понимать надо!
ТАЕЖНЫЙ КОТТЕДЖ
Когда над тайгой бушует буря и скрипят могучие кедры, продвигаться опасно и лучше переждать. Несмотря на то что у нас кончились продукты и надо было спешить домой, мы все же разбили бивак.
Сидя в палатках, люди молча вслушивались в шум тайги. К вечеру буря утихла, пошел снег. Он падал большими хлопьями, засыпая палатки, мешки, вьюки, ящики с приборами. Стало необыкновенно тихо и сумрачно.
Вдруг собаки с тревожным лаем бросились в заросли. Навстречу им ехал наш старый знакомый тувинец Хуурак. Он тоже возвращался из тайги. С его лошади свисали три свежие медвежьи шкуры, кожаные мешки с мясом и завьюченная израненная собака. Все обрадовались гостю. Вскоре, сидя у костра, мы слушали его необыкновенный рассказ.
…Хуурак спускался с перевала. Сзади понуро брели собаки. И вдруг они бросились в сторону. Вскоре раздался жалобный визг, неистовый лай. Охотник спешился и с карабином пошел в чащу. Лай становился все заливистее. Неожиданно в самых зарослях он увидел заваленный валежником старый изуродованный самолет Ан-2.