Оригинал! Образец! Ориентир! - Он, Обличитель, О!
ОСАННА!
На завтрак же он предпочитает яишенку с ветчиной.
П. ПРАВДОИСКАТЕЛЬ
Одно из имeн Правды - Справедливость. Одно из имeн Справедливости Закон. Одно из имeн Закона - Бог.
Среди просторов времени и пространства идeт русский мужик: армяк кушаком подпоясан, лапти пыль бьют, рожа задумчивая.
Правду-матку искать идeт.
- А есть ли она?
Мужик даже отвечать не станет.
Бог есть - стало быть, Закон есть. Закон есть - стало быть, Справедливость есть. Она же - Правда.
О них, искателях и отстаивателях Правды, - речь.
От них - с Даниила Заточника, с протопопа Аввакума.
И по сущее время, ибо во времени грядущем не будет уже их.
О правде сказки сказывали и песни слагали. Вся русская история - поиски правды. Часто - в крови по колено.
Но история длинна и темна.
Одно было неизменно: русский Правдоискатель всегда был убеждeн, что Правда есть. На небе - само собой. Но и на земле - должна быть. Пусть не у нас, пусть где-то - должна быть. Пусть не сегодня, пусть завтра - должна быть. Без этой уверенности русскому человеку жить было невозможно.
Во время, которое автор имел честь посетить, правдоискателей имелось множество. Их кляузниками называли, жалобщиками называли, сутяжниками называли, отзывчивая на требования режима научная психиатрия в книгах о них специальный раздел ввела, а в клиниках - просторные палаты. Называлось это маниакальными идеями на фоне вялотекущей шизофрении, связанной с беспрестанной тягой идти туда, неведомо куда, искать то, неведомо что.
Впрочем, официально советское государство от истцов не вовсе отворачивалось. И даже постановления выпускало. Как сейчас помню: "О мерах по улучшению работы с письмами и обращениями трудящихся". Где было строго сказано, например, что любая инстанция обязана ответить автору в трeхмесячный срок. Я этот закон знал назубок, работая довольно долго именно в отделе писем местного телерадио. Мне по долгу службы доводилось в радиопередачах бичевать и клеймить начальников домоуправлений и даже председателей исполкомов за один только факт задержки ответа, то есть Нарушения Закона! Смешно вспомнить, но мне, юнцу мелкотравчатому, эти самые начальники и председатели звонили и писали письма на бланках - с извиненьями и обещаниями впредь!
Я, само собой, не обольщался. Я знал, что Правды в государстве количество ограниченное.
Конечно, называлась она иначе, но все о ней знали. Была одна большая государственная Правда - и распределением еe занималось аж Политбюро ЦК КПСС, бросая на это огромный штат помощников. В строго определeнных количествах Правда расходилась по министерствам и ведомствам, по краям и областям, по городам и весям. Притом ни министерства, ни ведомства, надо отдать им должное, от правды не только не отказывались, но норовили заполучить побольше. Хоть и знали, что количество еe лимитировано - и помимо госбюджета взять неоткуда. Не выработали. Не накопили. Западной же правдой брезговали, как товаром заведомо гнилым. С контрабандой - боролись.
Из министерств и ведомств и прочих высоких инстанций правда расходилась, мельчая, по низовым подразделениям, доходя до всяческих там предприятий, общественных организаций и т.д., вплоть до упомянутых уже домоуправлений и каких-нибудь вшивых профкомов в виде, допустим, подарков детям на Новый год по льготным ценам.
Естественно, частному человеку доставалось правды с гулькин шиш. Впрочем, кому как. Льготникам - по горло, большинству же - лизнуть, а то и издали понюхать или в щeлку глянуть.
Тем не менее, всякий простой человек знал: в загашничках разных и закромах, на складах и в тому подобных оазисах - есть правда. Знать-то знал, но добывать еe решался лишь по крайней нужде.
Мы же говорим о Правдоискателе, то есть о том типе, который правду искал каждый день и каждый час.
Но и они были разные. Жили-были, например, три брата: старший - Игорь Матвеевич, средний - Илья Матвеевич и младший - Иван Матвеевич. Все трое выросли правдоискателями, унаследовав это свойство от безвременно сгинувшего отца.
Старший брат был Правдоискатель Шкурный, средний - Правдоискатель Бытовой, а младший - Правдоискатель Идеальный.
Игорь Матвеевич, Правдоискатель Шкурный, твeрдо соображал, что правды на всех не хватит, поэтому искать еe надо только для себя. Втирался в доверие, знакомствами обзаводился, кланялся, подличал по-мелкому. Смотришь: открыли ему дверку, впустили, в темноте сунули кусок правды: беги домой и никому не показывай!
Он послушно бежал домой, но вот чтоб не показывать - не соблюдал. Похвастаться ведь охота! Зовeт гостей, угощает, всем показывает: вот она, моя правда! Как с иголочки, новeхонькая! Конечно, гости завидуют - и некоторые от зависти тоже становятся Шкурными Правдоискателями; поэтому, может быть, этот тип составлял чуть ли не большинство.
Илья Матвеевич, Правдоискатель Бытовой, искал правду не такую, чтобы всем в нос шибало, не какую-то там модную, с люрексом, с пампушечками - или чтоб звенела и мчалась. Он искал правду бедную, но жизненно важную. Беспокойным взглядом видя там прореху, там проруху, там хлам, а там бедлам, он бросался устно и письменно требовать правды. Ему казалось, что должно всем хватить - лишь бы порядок навести. От него отписываются, отмахиваются, а, бывало, и смеются, и издеваются, но он стоит на своeм! И иногда, смотришь, всем на удивление, перепало ему немного правды, причeм не обязательно для собственного употребления. Он хоть о себе тоже пeкся, но общественного блага не забывал. И на достигнутом не успокаивался. Ибо в этом и заключалась соль характера всякого Правдоискателя: найдя одну правду, он тут же начинал искать следующую. И втайне знал, что поиски эти бесконечны (как и всегда было, вспомним ответ того же протопопа Аввакума на вопрос жены своей, долго ли, дескать, им мучаться и за правду терпеть: "До самыя, Марковна, смерти!").
Иван Матвеевич, Правдоискатель Идеальный, на компромиссы ни с обществом, ни с собою не шeл. Ему нужна была правда общая, до конца - или никакой! Не просто порядок там и сям навести хотелось ему, как среднему брату, не желал он также принимать тезисы старшего брата, что правды никогда всем не хватит. Иван Матвеевич веровал, что возможна правда на всех, пусть не в изобилии - но по Справедливости. И в горячности своей замахивался на Устои, прямо и косвенно обвиняя Государство, что оно обжуливает своих граждан на каждом шагу.
К поре среднего возраста (а были братья друг за дружкой погодки) положение их определилось так: Игорь Матвеевич блаженствовал, имея на свой пай правды достаточно, чтобы быть спокойным за завтрашний день (но продолжал всe прикапливать и прикапливать). Слишком он не заносился, но и гордиться собой имел основания. Надо отдать ему должное, не каждый день он был собой сыт. Иногда и его горькие мысли посещали о том, что не всe правильно в этом мире устроено. Иногда - украдкой от жены - вдруг зазовeт к себе соседа Николашу и грубовато правдой его угостит, стесняясь сам себя. На вынос не давал, зная, что Николаша человек безответственный и безалаберный: сколько ему правды ни дай, всю спустит, распылит, пропьeт. И легче после этого становилось Игорю Матвеевичу.
Илья Матвеевич существовал по-прежнему в суете поиска своих ежедневных мелких правд. Его уже везде знали: "Этот не отстанет!" - и пытались иногда внеочередной льготной правдишкой умаслить, но не был бы он правдоискатель, если б поддался! Нет уж, говорил, не купите! Был он по-своему счастлив, хотя и вечно неудовлетворeн. Но кто знает, не в этой ли неудовлетворeнности и состояло его счастье?
Хуже всех было Ивану Матвеевичу. Жена бросила его - и он не осудил еe. Такова судьба! Но зато выросшего сына, пошедшего против правды, несмотря на живой пример отца, проклял. Проклял, а когда сын вдруг явился и приволок с собой большущую правдищу: "Нате, папаша, пользуйтесь!", - Иван Матвеевич худыми своими отощалыми руками спустил сына с лестницы, а правдищу его поганую на голову ему сбросил. И это - при свидетелях. Конечно, тут же пришли некие товарищи, радуясь поводу. А потом - известная и печальная история: угодил Иван Матвеевич в психушку. Он и там не угомонился, писал письма, трактаты, прокламации. Передавал лечащему врачу, который втeрся к нему в доверие, назвавшись тоже правдоискателем. Лечащий же врач во время ночных дежурств читал эти письма и трактаты вслух, давясь от смеха, читал в ординаторской, читал белокурой медсестре, прижавшейся к нему белой грудью в самозабвении любви. Читал, читал - и в одну прекрасную ночь вдруг запнулся, замолчал, продолжил чтение про себя. Потом спихнул беспардонно медсестру с кровати и велел ей выйти вон. Заново перечтя всe, что написал Иван Матвеевич, врач взял толстую больничную тетрадь, разлинованную, гроссбух этакий, и начал писать своe. Он закончил две тетради и принялся за третью, но еe у него отобрали, а самого его поместили в одну палату с Иваном Матвеевичем...