Беда, когда каким-то случаем в одном обществе оказываются два настоящих русских философа. Короткими ударами косноязычных фраз они сперва прощупывают друг друга. Кстати, речь настоящего русского философа весьма часто несвязна, ибо вспышки мысли не могут быть красиво оформлены: это не магазинная витрина! Это знак, это иероглиф, за которым целый пласт невыразимой внутренней протоплазмы! Часто эта речь, к тому же, тиха - чтобы переспрашивали. И совсем уже хорошо иметь какой-то дефект дикции: шепелявость, картавость или то и другое разом.
Итак, сошедшиеся два философа прощупывают друг друга, вскользь упоминая десятки имeн, ни одного из которых окружающие вовек не слыхали, упоминая названия философских трудов и залезая в дебри древних учений (ибо настоящие философы, можно сказать, политеисты, они знают всe сразу - ничему одному полностью не веря, а веруя лишь в нечто своe собственное, чему просто не пришло ещe время дать имя). Эти вылазки дают им понять, что они - одного сорта, одной крови. После этого они начинают нарочито болтать бытовую чушь, показывая этим, что в присутствии другого просто невозможно говорить о чeм-либо серьeзном, они ещe более иронично, чем всегда, покусывают клочок бороды, глупо прихихикивают и напускной идиотизм в их глазах достигает полного правдоподобия.
При этом каждый настоящий философ, увы, всe-таки живeт в обществе и то и дело с недоумением обнаруживает, что он вынужден исполнять какие-то гражданские, семейные и личные обязанности. И выполняет он их, как правило, хорошо, даже очень хорошо - чтобы не переделывать, чтобы отвязаться раз и навсегда! Но в том и парадокс, что философу, учитывая его репутацию человека исполнительного и обязательного, тут же подсовывают новое дело. Он и его с презрением приканчивает, а ему - третье! И чем больше он эти самые дела ненавидит, тем больше у него этих самых дел, и жизнь философу начинает казаться не просто абсурдом, а абсурдом в квадрате, но именно эта мысль его и успокаивает.
Я знал двух таких настоящих русских философов. Я встретил их как раз в тот момент, когда они сошлись в одной компании, до этого друг о друге не зная, но, однако, слыша.
Николай Малаев и Михаил Калаев, так назовeм их, не трогая настоящих имeн.
Николай Малаев 17 сентября 1978 года пришeл к женщине Екатерине. Ему было под тридцать, но он был уже вполне философ. Он говорил, естественно, о смерти, потому что знаком был с Екатериной только неделю, зашeл лишь второй раз, поэтому сразу же следовало ей объяснить, кто он такой, чтобы она не питала глупых надежд на "нормальные" отношения.
- Смерть есть любовь, - объяснял Малаев. - А любовь есть смерть. Оргазм есть репетиция агонии. Он притягателен не своей сладостью, а своей болью. Но я не верю в смерть и не верю в оргазм. Это обман. Есть - жизнь. Но и жизни нет - в тех представлениях, в каких мы еe представляем.
Екатерина выслушала и сказала:
- Тебя бы надо с Калаевым свести. Очень похоже рассуждаете.
- Тема одна, а толкований много. Этого не может быть, - снисходительно оскорбился Малаев.
А 16 марта 1981 года уже Михаил Калаев зашeл к Екатерине.
- Оптимизм есть несомненный идиотизм, - говорил он. - Но идиотизм есть состояние блаженства. Следовательно, тот, кто не хочет быть оптимистом, отвергает для себя блаженство. Следовательно, когда говорят, что оптимистом быть в наше время трудно, то ошибаются! Трудно быть пессимистом, поскольку жизнь постоянно подсовывает нам эрзацы радости в надежде вызвать идиотическую слюну вожделения. Например, твоя грудь. Я говорю не как мужчина, а как мыслитель. Твоя грудь. Оптимист принимает еe за должный подарок судьбы. Пессимист же видит в ней обман, мираж, - и ему хочется разрушить, чтобы... О чeм я?
- Тебя бы с Малаевым свести, - вздохнула Екатерина. - Вы так похожи. Он тоже страшно умный.
- Нет ничего унизительнее слова "тоже"! - обиделся Калаев.
4 апреля 1986 года Николай Малаев зашeл к женщине Софье.
- Смерть есть любовь, - объяснял он ей. - А любовь есть смерть. Оргазм есть репетиция агонии...
И так далее.
- А ты не знаком с Калаевым? - спросила Софья.
- Что-то слышал, - неохотно ответил Малаев. - Как я понял: заурядный человек, но с претензиями.
К этой же Софье (такие совпадения в интеллектуальной среде не редкость) зашeл через некоторое время, а именно 30 декабря 1987 года Михаил Калаев.
- Оптимизм есть несомненный идиотизм, - говорил он. - Но идиотизм есть состояние блаженства...
И так далее.
- Вот бы вас с Малаевым познакомить! - сказала Софья, думая о чeм-то своeм. - Вы бы нашли общий язык.
- Я о нeм слышал. У нас разные языки! - отрезал Калаев.
Время шло. Малаев и Калаев мудрели. Взрослели. И даже уже, можно сказать, старели.
12 августа 1996 года Михаил Калаев зашeл к девушке Елизавете.
- Оптимизм есть несоменный идиотизм, - сказал он, жуя поседевший клок волос на нижней губе. - Но идиотизм есть состояние блаженства... Вот твоя грудь...
И так далее.
- Как вы интересно говорите! - уважительно восхищалась девушка Елизавета. - Недавно, в пятницу, 24 января 1995 года, у меня был Николай Малаев. Слышали? Вот бы вам познакомиться!
- Да, что-то слышал, - скривился Калаев.
- В ноябре у меня день рождения, - сказала Елизавета. - Приходите, он тоже будет.
- Может быть, - обронил Калаев.
Малаев тоже получил приглашение.
С августа до ноября Малаев и Калаев безвылазно сидели в библиотеке. Выходя покурить, Калаев часто встречал лысого человека профессорского облика. Через пару недель они стали здороваться, а через месяц разговорились. Выяснилось, что у них общие интересы.
- Не так страшен дилетантизм в философии, - сказал Калаев, - сколько квазиавангардная ортодоксия! Дилетантизм впрыскивает свежие идеи. Ортодоксы зацикливаются на чeм-то одном, но зато умеют завернуть это в якобы оригинальную упаковку. Есть люди, умеющие свои банальности преподносить, как бы вам это сказать...
- Совершенно с вами согласен! - кивал лысый профессор. - Есть такие люди, но они не стоят внимания!
Настал день дня рождения у девушки Елизаветы. Калаев шeл с цветами и шампанским, на устах его была усмешка по отношению к глупому ритуалу потому что вообще-то Калаев дней рождения не признавал.
Малаев уже сидел у Елизаветы, иронически открывая принесeнное шампанское.
Калаев вошeл.
Знакомый лысый профессор поднялся ему навстречу.
- Малаев, - сказал он.
- Калаев, - сказал Калаев.
И они оба расхохотались.
Они стали пить шампанское, а потом по-студенчески сгоняли за водкой. Они поражали Елизавету солeным простецким молодeжным юмором, они пели песни своей молодости, они обнимались и договорились завтра же семьями отправиться в лес по грибы.
Елизавета, забытая, всхлипывала в уголке.
Так Малаев и Калаев перестали быть философами.
Только настоящие русские философы умеют вдруг, в одночасье, становиться философами, но только они умеют в одночасье и забыть всякую философию.
Это, братцы, от одиночества всe...
Х. ХАРИЗМАТИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ
Харизматические личности, то есть люди, источающие из себя неизъяснимое обаяние, встречаются повсеместно, но у российских харизматических личностей (будем для экономии места называть их Х. Л.) - свои особенности.
Харизматический человек в России обязан быть:
а) в чeм-нибудь ярко талантлив;
б) внешне привлекателен или оригинально уродлив;
в) со странностями в поведении на грани шизофрении;