Даже если бы Екатерина впоследствии это не подтвердила, то сами ее практические действия после путча были бы достаточным подтверждением того, как тщательно она готовилась не только — как некогда Елизавета — захватить власть и права господства, но и — в отличие от Елизаветы — полностью использовать эти права.
По образу действий ее можно в некоторых отношениях сравнить с ее революционным потомком Лениным. Как и он 150 лет спустя, Екатерина II с момента захвата власти решительно вмешалась в ход событий. Первое время ее правления, когда она — как и Ленин — еще нетвердо сидела в седле, без сомнения, было самым продуктивным в ее деятельности. Без преувеличения можно сказать, что почти все меры позднейшего правления императрицы как в области внешней, так и внутренней политики в своих основах восходят к первому полугодию, по большей части к первому месяцу, а иногда и к первому дню ее царствования.
Сопротивление
Несмотря на поддержку, которую Екатерина сумела завоевать с самого начала, ее положение как самодержицы в первые два года правления отнюдь не было прочным. В это время иностранные наблюдатели — прусские посланники фон дер Гольц и граф Солмс и саксонский посланник граф Сакен — постоянно сообщали о растущем недовольстве императрицей, даже о «ропоте почти всей нации». Граф Солмс предрекал, что правление Екатерины, как и Петра III, останется лишь скоротечным событием и вскоре окончится новой дворцовой революцией.
Даже если эти сообщения преувеличивают фактическое положение дел, то не подлежит сомнению, что очень скоро после ее восхождения на трон началось серьезное сопротивление. Имеются в виду не крестьянские волнения и бунты, которые в России уже стали правилом и потому не привлекали особого внимания и вписывались в общую картину. Они вначале продолжались в привычных рамках, пока в конце 60-х годов не приняли невиданный размах. Здесь имеется в виду противодействие высших кругов, имевших для позиций императрицы решающее значение. В какой степени Екатерина зависела от гвардейских офицеров, которые возвели ее на трон, показывает высказывание Григория Орлова, имевшего смелость заявить, что может за месяц свергнуть ее с трона, если только захочет. Насколько она старалась учитывать это обстоятельство и особенно считаться с желаниями дворянства, настолько же, с другой стороны, ее легкомыслие в личной жизни и в политике и ее самовластие давали достаточно поводов для недовольства. День императрицы, по словам британского посланника лорда Букингема, был «смесью легкомысленных удовольствий и интенсивных занятий государственными делами», а при решении дел раздражала та надменность, с которой она обращалась с министрами (La hauteur avee lagnelle elle fraite ces ministres).
Ее путч совершался на фоне недовольства русских засилием иностранцев, особенно голштинцев. Однако она сама была «дочерью прусского генерала» и состояла в тесном родстве с голштинцами. Подлинность ее «выбора русскости», которую она подчеркивала еще больше, чем раньше, могла казаться некоторым русским недостаточно убедительной. Страстная приверженность православию также убеждала не всех; ее упрекали в лицемерии и в том, что она в действительности насмехается над своей религией.
Уже четыре месяца спустя после восшествия Екатерины на престол (октябрь 1762 года), среди офицеров того же Измайловского гвардейского полка, который первым присягнул ей, возник заговор против новой императрицы в пользу другого еще живого претендента. Потомок старшей линии Романовых, Иван VI, правнук старшего брата Петра Великого Ивана V (см. родословную), который ребенком был возведен на трон, а затем свергнут Елизаветой, жил в заключении в Шлиссельбургской крепости, очевидно, в помрачении рассудка, что, впрочем, его сторонникам не было известно. Заговор, во главе которого стоял лейтенант Хрущев, был раскрыт; Хрущева по категорическому приказу Екатерины пытали, но безуспешно, а затем суд приговорил его к смерти. Екатерина — «поскольку Наше чувствительное сердце не может допустить ненависть и жестокость» — благоразумно смягчила приговор и сослала его пожизненно в Сибирь.
Другое открытое возмущение произошло в среде кавалергардов, когда несколько офицеров во главе с камер-юнкером Хитрово организовали акцию против Орловых (распространился слух, что императрица собирается замуж за Григория Орлова). При этом они вернулись к старой мысли оставить за Екатериной только регентство при ее сыне Павле. В отношении гвардейского офицера Хитрово Екатерина — «в силу Нашего врожденного человеколюбия» — проявила еще большую мягкость, чем к гвардейцу Хрущеву, и сослала его (без решения суда) в его поместье. Было очевидно, что она хочет не принудить, а завоевать гвардию. Это ей удалось. В случае с Хитрово была замешана и княгиня Дашкова. По отношению к ней императрица также проявила мягкость: в виде наказания супруг княгини был переведен в другое место.