Умножительница империи
Наибольшее признание и самые громкие похвалы снискала Екатерина за свою внешнюю политику. На европейском континенте она приумножила свою империю так, как никто из ее предшественников и последователей, вплоть до Сталина. При ее правлении территория империи увеличилась на полмиллиона квадратных километров, а население — на 80 процентов (с 20 до 36 миллионов). Одновременно вырос державный потенциал Российской империи и, как результат этого, ее опасность с международной точки зрения. Во всем этом велик личный вклад императрицы.
Как мы видели, Екатерина приобрела определенный опыт во внешней политике еще до своего вступления на трон. Еще будучи великой княгиней, она особо интересовалась дипломатической игрой, страстно отдавалась ей и проявила недюжинные способности. При этом сила императрицы, в соответствии с ее общей предрасположенностью, больше проявлялась в дипломатическом исполнении, чем в политическом целеполагании.
Однако и в политике она твердо держала инициативу в своих руках.
Всего через несколько дней после восшествия на трон она дала это почувствовать коллегии по иностранных делам, очень точно и с замечательной уверенностью в себе ответив на предложенные ей двадцать вопросов. Кроме прочего, она потребовала, чтобы, вопреки сложившейся практике, ей дословно представлялись все сообщения посланников.
Недавно были высказаны сомнения в определяющем влиянии императрицы на внешнюю политику. Прозвучало мнение, что она была лишь «исключительно старательна» и что не ее воля направляла события, а «ход событий направлял ее волю» (Гитерман). Однако, полностью признавая взаимоотношения между объективной необходимостью и субъективной волей, значение ее волевых решений во внешней политике нужно оценить очень высоко. За ней остаются как заслуги в успехах (например, в турецкой политике), так и ответственность за последствия (например, в польской политике)…
В международных делах Екатерина была очень «реалистична», поскольку проводила политику силы в чистом виде. Главным ее шансом при этом был явный упадок мощи двух соседних государств, Польши и Турции, за счет которых она осуществляла свою захватническую политику. Как всегда, с холодным расчетом нацеленная на непосредственно достижимые очевидные успехи, она «в высокой политике руководствовалась головой, а не сердцем; но и голова может совершать тяжелые ошибки» (Гук). Голова Екатерины, которую вскружили легкие успехи, совершила ошибку, не признавая ограничений своим притязаниям на власть и аннексии, и тем самым перестала быть реалистичной. Поэтому ее внешнюю политику упрощенно, но метко называли просто жаждой завоевании. Удары в русле старых русских экспансионистских тенденций были направлены на юг и на запад. На юге она выдвинула законные притязания на выход к морю, однако не удовлетворилась этим и добавила сюда притязания на господство над всеми Балканами. На западе Петр Великий уже добился выхода к Балтийскому морю на протяженном участке. Здесь Екатерина направила свой удар не через соседние с Польшей страны к морю, а через глубинную территорию Польши прямо в сердце Европы.
Дипломатически это выглядело следующим образом: действуя вначале осторожно, по ее собственному очень меткому выражению, «как опытная кокетка», она заставляла ухаживать за собой державы, участвовавшие в это время в Семилетней войне. Однако вскоре — в союзе с Пруссией (1764 год) — она выступила с признанным и до определенной степени осуществленным намерением стать «третейским судьей Европы». Став гарантом Тешенского мира (1779 год) после войны за Баварское наследство, Екатерина, по крайней мере в Германии, получила правовой титул третейского судьи, но ей хотелось большего. В победном сиянии своих зачастую легких успехов в конце своего правления она сказала: «Если бы я правила двести лет, то в конце концов вся Европа была бы подчинена русскому скипетру».