Притязания надменного монарха вначале ощутили соседи: Швеция, короля которой Густава Вазу, избранного сословиями в 1523 году, он не считал равным себе по рождению, как и его сыновей, Эриха XIV и Юхана III, или же Сигизмунд II Август, с 1548 года король польский и великий князь литовский. От императора[9] Карла V он требовал признания своего императорского (царского) титула и ссылался на грамоту, в которой Максимилиан I когда-то якобы титуловал Великого князя Московского «императором и самодержцем всех россов»; правда, это был текст договора, которому императорский посол Йорг Шнитценпаумер поверил, но император не ратифицировал.
Однако для Ивана IV наибольшее значение имели даже не вопросы престижа, какое место они ни занимали бы в его мыслях и поступках. Гораздо важнее было для него распространение власти Москвы за пределы государства и собственное единовластие внутри него. После завоевания Астрахани он не пошел на решительную борьбу с крымскими татарами, как советовали прежде всего боярская дума, а также Сильвестр и Адашев, а уверенно обратил взор на запад. По-видимому, он не строил никаких иллюзий относительно возможностей Москвы оказать решительное сопротивление крымским татарам и их верховному правителю, турецкому султану, поскольку в техническом развитии Москва отнюдь не шла в ногу со временем. Основное внимание царь уделял совершению переворота в этой сфере. На помощь ему пришел случай. В 1553 году группа английских мореплавателей обогнула на парусном судне мыс Нордкап, с тем чтобы исследовать возможности торговли с востоком и обойти датские таможни в Зундском проливе, а также воспрепятствовать притязаниям ливонских городов на монопольную торговлю с Россией. Они высадились при впадении Северной Двины в Белое море, в том месте, где находились небольшой рыбачий порт Холмогоры, а напротив — Михайло-Архангельский монастырь (Архангельск!). Капитан Ричард Ченслор был доставлен в Москву, получил аудиенцию у Ивана IV и услышал, что царь готов открыть свою страну для английских купцов, если в обмен на сырье они будут поставлять ему металлы, оружие, сукна. Уже в 1555 году в Москве была вторая английская экспедиция. Вновь основанная Muscovy Company получила торговые привилегии. Впрочем, именно в переговорах с англичанами постоянно обнаруживалось, насколько невыгодным для Москвы было географическое положение Ливонии, которая преграждала выход в Балтийское море. С другой стороны, ощущался недостаток наличных денег. Его можно было устранить, если бы Ивану удалось найти новые источники средств, например, в Ливонии.
Уже в 1554 году он потребовал от Дерптского епископства дань немецкими деньгами, ссылаясь на то, что Дерпт, в то время крепость Юрьев, был основан в XI веке одним из его отдаленных предков, великим князем Ярославом Мудрым, на месте крепости эстов, и оттуда взималась дань через эстов-язычников. «Историческое» обоснование возникло не из воздуха, однако русская крепость Юрьев просуществовала короткое время и вскоре была разрушена эстами.
С немецким епископством Дерптским, в 1225 году ставшим рубежом империи, она не имела ничего общего, кроме места. Однако Ивану это обстоятельство послужило отправной точкой для того, чтобы использовать внутреннюю раздробленность Ливонии в собственных целях и совершить нападение на нее. Хозяева страны — архиепископ Риги, епископы Дерпта и Эзель-Вика, ливонской ветви Немецкого Ордена, сословия (то есть рыцарство епископств и земель Ордена в Харриене и Вирланде на севере Эстонии) и, наконец, крупные города (Рига, Ревель, Дерпт) зачастую проводили политику, никоим образом не отвечающую интересам страны в целом, поскольку реформация уже охватила города, часть рыцарства и даже Ливонский Орден. Магистр Ордена на ландтагах имел обыкновение, как правило, объединять разрозненные интересы и говорить об интересах страны в целом, однако после смерти Вольтера фон Плеттенберга (1535 год), в период пребывания у власти его преемников Германа Брюггенея, Генриха фон Галена и Вильгельма фон Фюрстенберга авторитет Ордена снизился. Об этом настолько хорошо были информированы в Москве, что ливонских послов, прибывших поздней осенью 1557 года, забросали упреками за то, что они не доставили денег. Иван был раздражен таким «непослушанием» и через Адашева передал, что считает Ливонию «наследством отцов», принадлежащим ему по праву. «Таким образом, великий князь, император и правитель всех россов есть справедливый (то есть законный) христианский император, не требующий ничего другого, кроме права, не склонный проливать христианскую кровь, поскольку Вы хотите объясниться (то есть оправдаться) во всех делах, — заявил Адашев ливонским послам. — Так, Его императорская милость на этот раз помиловал Вас и требует прежде всего военные расходы и восьмикратный (то есть за восемь последних лет) дерптский налог». Была истребована очень высокая сумма, подлежащая выплате в венгерских гульденах чистым золотом, и, кроме того, ежегодная дань в размере одной марки серебром за каждого жителя епископства Дерптского. Поскольку послы не имели при себе денег и не отважились пойти на поставленные условия, Иван IV отдал приказ о продолжении подготовки к войне и о подтягивании своих войск через Новгород к ливонской границе. Еще 26 января ливонские послы были в Новгороде, а в это время москвитяне, среди которых находились и татарские полки, уже перешли ливонскую границу. Поначалу они удовольствовались разграблением приграничной сельской местности. 11 мая была взята Нарва, 29 июня укрепленный замок дерптского епископа Нойхаузен, стоящий у дороги из Пскова в Ригу. 18 июля город и крепость Дерпт были сданы без боя. Командующий русскими войсками князь Петр Иванович Шуйский торжественно вошел в город. Последний дерптский епископ Герман II был взят в плен и вместе с частью гражданского населения Дерпта депортирован в Москву. Большая часть Дерптского епископства оказалась под контролем захватчиков.