- Извини, - чуть хрипловатый голос Хэвен заметно дрогнул. - Я не знала, что для тебя эта тема так неприятна.
- Отвратительна, - поправил Джош. - Полагаю, что ты, например, тоже слишком любишь мужчин, чтобы получать удовольствие, облизывая клитор какой-нибудь хорошенькой самочки, ведь верно? Ладно, хватит пережевывать всякую чушь, - он привлек ее к себе, и следующий час прошел в полном молчании, перемежающемся лишь блаженными стонами и вскрикиваниями. Хэвен превзошла самое себя, словно стараясь загладить возникшую неловкость. Они заснули только под утро, обнимая друг друга, причем член Джоша так и оставался внутри его подруги, и мужчина чувствовал, как она продолжает непроизвольно сжимать его.
Утром Хэвен разбудила его вопросом:
- Ты не видел, где мои таблетки? Никак не могу найти упаковку.
Она очень аккуратно принимала гормональные препараты, насколько понимал Джош, для того, чтобы избежать нежелательной беременности, так что ему никогда не приходилось использовать презерватив.
- Брось ты их искать, - полусонно пробормотал он. - Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, и мы вполне можем позволить себе завести ребенка, а лучше двоих или троих - что за семья без детей?
Реакция Хэвен была такой неожиданной и яростной, что Джош мгновенно проснулся окончательно.
- Ты не смеешь решать за меня! - ее черные глаза метали молнии. - Если ты их выбросил, я тебя просто убью! Я не собираюсь замуж, тем более за тебя! Если я с тобой сплю, это еще ничего не значит! Твое дурацкое самомнение просто отвратительно!
Джоша затрясло от обиды и разочарования. Он никак не считал, что заслуживает подобных оскорблений, и тем более не мог предположить, что для Хэвен их связь гроша ломаного не стоит. Он молча оделся и вышел из шале, хлопнув дверью. На улице бушевала метель, мокрые снежные хлопья слепили глаза, смешиваясь с предательскими слезами. В такую погоду никто не испытывал судьбу, отправившись на трассу, но для Джоша это казалось единственным способом придти в себя и оправиться от нанесенного Хэвен удара. Он едва соображал, что делает, пока, задыхаясь, поднимался на отвесный склон. Все, что он помнил, был свист его лыж и стремительно приближающееся дерево в самом низу спуска, которое при нормальных обстоятельствах и в здравом уме ему ничего не стоило бы обогнуть...
...Холден нашел его первым, оставив далеко позади группу спасателей, отправившихся на поиски вместе с ним. На первый взгляд, Джош казался мертвым. Холден рванул на его груди комбинезон, опустившись на колени, приложил ухо к груди. Сердце Джоша медленно, через раз, но билось. Холден понимал, что бежать за помощью нет времени, нужно действовать самому. Подхватив Джоша на руки, он, как только возможно быстро, пошел сквозь метель в сторону казавшихся бесконечно далекими домиков. Только бы успеть, думал он, впервые в жизни благодаря Бога за то, что тот создал его мужчиной, достаточно сильным для того, чтобы справиться с подобной задачей. До сих пор Холден ненавидел себя и проклинал судьбу именно за это. Женщина, которая всегда жила в нем, в этом ненавистном мужском теле, рвалась на свободу сколько он себя помнил. С этой мукой, невыразимой и абсолютно непостижимой для всех, кто сам не побывал в подобном положении, ему приходилось как-то жить - даже после того, как собственная семья отвернулась от него, психопата-извращенца, которому не место в приличном обществе. Жить, зарабатывая деньги проституцией для того, чтобы когда-нибудь накопить достаточную сумму и сделать операцию, которая позволит Хэвен выйти на свободу. День за днем, ночь за ночью удовлетворять похоть геев, лиц которых Холден никогда не запоминал - ничего, кроме унижения и боли. Позволять приковывать себя и ложиться под плети
садомазохистов - после особенно изощренных изысков на его теле до сих пор сохранились глубокие, со временем побелевшие рубцы, когда-то бывшие кровоточащими ранами. Он не гнушался ничем, не отказывался ни от одного заказа. Однажды после длительной оргии в весьма пикантной компании у него развился спермотоксикоз из-за слишком большого количества проглоченного чужого семени. Он танцевал стриптиз и выступал в шоу трансвеститов. Попав на несколько месяцев в тюрьму по ложному обвинению в хранении наркотиков, Холден едва выжил - его непрерывно насиловали всей камерой. Множество раз ему хотелось только одного - умереть. Но он не мог согласиться на такой благословенный финал своих страданий, потому что это означало бы убить Хэвен, а она была слишком прекрасна, чтобы заслуживать подобной участи. Ради Хэвен он был готов на все. Собрав, наконец, достаточно денег, он подвергся целому бесконечному ряду мучительных операций, постепенно преображавших его тело. Нож хирурга был подобен резцу скульптора, извлекающего чудесную статую из грубого бесформенного камня, вот только гранит и мрамор, великое счастье для них, не способны чувствовать боль. А Холдену пришлось настолько свыкнуться с нею, что, кажется, болевой порог был давно уже перейден... Он постепенно обретал те самые совершенные, женские формы, к которым стремился, безжалостно ломая прутья живой клетки, в которой отчаянно билось сердце Хэвен. Он знал, что до конца своих дней обречен поддерживать ее такой, какой она в конце концов стала, глотая тонны гормонов. Все это, черт возьми, стоило преодолеть ради того, чтобы добиться своей цели, и Холден только не уставал спрашивать у Бога, за что, почему и зачем тот настолько жестоко обошелся с ним. И с Хэвен. Бедная девочка, для нее было уготовано еще одно, самое страшное испытание - пытка безнадежной любовью к мужчине и необходимость отказаться от нее прежде, чем этот мужчина узнает правду, которую никогда не сможет принять. Только не Джош, мечтающий о нормальной семье и имеющий полное право на счастье с обычной женщиной. Не с Хэвен. Она поняла это и нашла в себе достаточно сил, чтобы отказаться от Джоша, оттолкнуть его. Доброе стойкое сердце Хэвен не могло желать зла любимому человеку ни в каком проявлении, и она жертвовала собой ради Джоша столь же безоглядно и самоотверженно, как прежде делал это Холден ради нее самой.
... Несколько раз за время их бесконечного пути Джош ненадолго приходил в себя и пытался открыть мутные глаза. Он, конечно же, бредил. Ничем иным нельзя было объяснить невозможную вещь - того, что Хэвен каким-то образом несет его на себе, согревая собственным дыханием, его вес был неподъемным для женщины. Джош в один из моментов относительного просветления сознания попытался выразить эту мысль вслух, но его усилия свелись лишь к тому, чтобы сказать: "Я люблю тебя, всегда любил и всегда буду любить, что бы ни случилось". А потом сквозь стремительно сгущающийся туман нового погружения в беспамятство он увидел, как им навстречу бегут люди в ярких, нестерпимо ярких костюмах спасателей, мир вокруг стремительно закружился, и наступила полная темнота. Правда, перед этим он еще услышал, или ему показалось, что услышал, как Хэвен сказала: "Господи, спасибо за то, что я родился мужчиной".
...Джошу повезло. При падении он отделался несколькими переломами и сотрясением мозга. Врачи говорили, что если бы его не удалось обнаружить еще в течение получаса, он был бы обречен умереть от переохлаждения и потери крови. Понадобилось около полугода для того, чтобы он смог вполне восстановиться. За это время он нашел подтверждение тому, что считал бредом - его действительно спасла Хэвен, совершив невероятное. В таком свете он вполне понял значение ее коротенькой благодарственной молитвы... и нашел однозначное объяснение всем тем маленьким странностям, которые замечал за нею прежде. Признаться, подобное открытие потрясло его несказанно. Привыкнуть к нему было куда сложнее, чем Джош мог предположить. Получается, он был влюблен в перенесшего операцию по изменению пола транссексуала... Но все существо Джоша отчаянно противилось такой формулировке. Во-первых, он не мог говорить о своей любви в прошедшем времени, потому что продолжал испытывать к Хэвен прежние чувства. Во-вторых, его сознание отказывалось воспринимать ее иначе как прекрасную, добрую и нежную женщину и обозначать каким-то иным словом... В конце концов, он принял решение. И первым, что он сделал, выйдя из клиники, отправился к Хэвен, отчаянно надеясь, что найдет ее по прежнему адресу. Джош не ошибся. Она открыла дверь на первый же звонок, словно только и ждала его появления. - Привет, - сказал Джош. - Я не понял, когда я предложил тебе выйти за меня замуж, отчего ты так разволновалась? Неужели сомневаешься в том, что я тоже вполне способен поднять тебя на руки? Ну, у нас с тобой будет возможность тысячу раз это проверить...
Цыганская герцогиня
Руди было семь лет, когда возник тот пожар в эмигрантском квартале.
Он забился под кровать, как это часто делают в таких случаях дети, пытаясь спастись от наползающего со всех сторон дыма, и ни за что не покинул бы свое убежище, если бы не Таша. Она металась по всему этажу, когда уже начали рушиться перекрытия, и звала его. Руди, забыв про свой страх, бросился на ее голос. Он навсегда запомнил ее необыкновенное лицо в зловещих отсветах пламени, склонившееся над ним, когда Таша подхватила его на руки и так бежала, прижимая к себе, а он чувствовал себя совершенно счастливым в ее объятиях.