Мусульмане Евразии веками ездили в Мекку через эти страны, по этим маршрутам. Многие пересекали под парусами Черное море и присутствовали в Стамбуле (Константинополе) на церемонии султанской инвеституры при отправлении имперского паломнического каравана из османской столицы. Другие, и в их числе Касым Мамад, шли на юг через Кавказ и присоединялись к имперским караванам, отправлявшимся из Дамаска или Багдада. Третьи следовали караванными путями через афганские и индийские земли и садились на корабли, плывшие по Индийскому океану в Аравию38. Этот поток продолжился и фактически усилился после российских завоеваний, когда в середине XIX века появились железные дороги и пароходы, превратившие Российскую империю в средоточие глобальных маршрутов и потоков паломников.
В результате имперских завоеваний Россия унаследовала традицию хаджа и должна была решить, что с ней делать. Хадж, как один из пяти столпов ислама и обязанность для мусульман, нельзя было просто запретить или приостановить. Кроме того, он предоставлял России возможности управлять мусульманами и властвовать над ними, а также осуществлять государственные и имперские программы. Чтобы подчинить хадж государственному влиянию и контролю, в XIX веке Россия начала его поддерживать. Эта поддержка вначале осуществлялась спонтанно и эпизодически, проводясь в рамках российской политики консолидации систем управления во вновь завоеванных мусульманских регионах. Но в течение XIX века хадж превратился в массовое ежегодное событие, и интерес России к нему усилился, а государственная поддержка стала систематической. Периодически цари объявляли о запрете хаджа в империи, особенно во время войн и эпидемий, и царские чиновники часто высказывали опасения по поводу политических и экономических аспектов паломничества, но в целом с середины XIX века Россия проводила политику патроната над хаджем39.
Поддерживая хадж, Россия не просто старалась контролировать паломничество или регулировать проблемы, порожденные этим массовым миграционным движением. Скорее она хваталась за новые – созданные имперскими завоеваниями – возможности, чтобы подключиться к глобальной исламской сети и превратить хадж в механизм имперской интеграции и экспансии. Это делалось в рамках более общего процесса, шедшего в России с конца XVIII века и, более того, во всех европейских империях в течение XIX века, – процесса институционализации ислама и исламских практик европейскими колониальными правительствами в целях реализации имперских программ40.
Адаптация хаджа не могла протекать легко. С самого начала этот проект провоцировал недовольство и двойственное отношение. В отличие от русского православного паломничества в Иерусалим, которое царское правительство также начало поддерживать в XIX веке, правительственная поддержка хаджа не была централизованно организуемым процессом и цари никогда не высказывались в ее пользу публично41. Эта полусекретность отражала опасения, широко распространенные среди царских чиновников, что государственная поддержка хаджа обидит благочестивых православных подданных империи и высшее священство Русской православной церкви, которая обладала верховенством и привилегированным положением как «первенствующая» церковь империи и правящей династии. Решение о поддержке хаджа выросло на базе постепенно сложившегося консенсуса внутри правительства. Он заключался в том, что Россия больше выиграет от поддержки хаджа, чем от его игнорирования или запрета. Но перед Россией как перед немусульманской империей встала уникальная задача: убедить мусульман, чтобы они признали ее покровительницей хаджа, следовали указанными государством маршрутами и подчинялись его правилам.
Несмотря на эти проблемы и сложности, в течение XIX и начала XX века Россия построила трансимперскую инфраструктуру хаджа, которая тянулась на тысячи километров и поддерживала десятки тысяч паломников, ежегодно перемещавшихся между Россией и Аравией. Многие российские мусульмане критически относились к участию царского правительства в организации хаджа, но большинство в той или иной мере опиралось на эту инфраструктуру в своем паломничестве. Она строилась на базе той расширенной сети российских консульских учреждений на османской и персидской территориях, которая явилась результатом экстерриториальных привилегий, приобретенных Россией по мирным договорам в конце XVIII века. Созданная инфраструктура свидетельствовала о радикальных изменениях в составе населения страны и в отношениях с соседними мусульманскими государствами, а также об изменившемся внешнеполитическом положении России после завоевания некоторых мусульманских стран.
38
Об исторической географии евразийских маршрутов хаджа см.:
39
О государственных запретах хаджа и попытках «отвратить» мусульман от него см., например: SSSA. Ф. 4. Оп. 8. Д. 61; Ф. 8. Оп. 1. Д. 256.
40
Об этом процессе в России см.:
41
О поддержке Россией православного паломничества в Иерусалим см.: