Ермолов рассуждал так: вынуждая мусульман обращаться к русским властям за паспортами для поездки в Мекку, чиновники смогут определять, каково «количество выезжающих на поклонение», и получат «некоторое соображение о количестве вывозимых ими денег, ибо путешествие сие немалых стоит обыкновенно издержек»52. Этика и направленность новых ермоловских правил хаджа соответствовали более масштабному предприятию, которое было поручено Ермолову как главнокомандующему на Кавказе, – созданию централизованной рациональной русской государственной администрации посредством изучения местных социальных иерархий, посредством категоризации народностей и выявления видных местных деятелей, подходящих для кооптации в аппарат. В решении Ермолова также следует видеть неотложную меру безопасности. Отмена запрета хаджа, проведенная на фоне мусульманских восстаний по всему Северному Кавказу и возобновленной войны с Персией, когда мусульманские ханства Южного Кавказа также восстали против русской власти, была, несомненно, попыткой успокоить недовольство и восстановить веру мусульман в терпимость России к исламу53.
В 1840-х годах произошла дальнейшая перемена в русской политике в отношении хаджа. В этом десятилетии русские власти на Кавказе начали поддерживать его. Данная перемена также была результатом изменившегося геополитического положения России в более обширном регионе, а именно – следствием ее растущего интереса к соседней османской Сирии и вовлеченности в ее дела. Эта история вмешательства империи в османские внутренние дела зачастую рассказывается в рамках истории российской внешней политики как часть нарратива о «восточном вопросе» – европейские державы XIX века обычно применяли данное выражение к проблемам, которые были порождены дезинтеграцией Османской империи и, как результат, соперничеством европейских стран за контроль над бывшими османскими территориями. Но этот сюжет был также тесно связан с историей русского управления исламом и интеграции мусульманских народов на Кавказе.
В 1830-х годах Сирия оказалась в центре конфликтов, возникших в Османской империи между великими державами. Одна из крупнейших османских арабских провинций, она включала полностью территории нынешних Сирии, Ливана, Израиля/Палестины и Иордании, а также небольшую часть современной Турции. Временная потеря османами контроля над этим регионом вызвала в Сирии политическую нестабильность и породила в европейцах страх перед коллапсом османской власти в регионе, а с ней и постнаполеоновского «баланса сил» в Европе.
Сирия переживала смуту с 1831 года, когда ее оккупировали войска Мухаммада Али – отложившегося от османов наместника Египта. Используя слабость османов – империя только что уступила огромный кусок Балкан грекам, которые восстали и основали собственное государство, – Мухаммад Али захватил Сирию, стремясь выкроить свою собственную империю из османских арабских провинций.
Египетская оккупация Сирии продолжалась все 1830-е годы и открыла регион для беспрецедентного европейского проникновения. Стремясь заручиться поддержкой европейцев в своем имперском проекте, Мухаммад Али поощрял коммерческую экспансию европейских торговцев в регион и приглашал христианских миссионеров. Ради защиты своих растущих интересов в Сирии, европейские державы добились у Мухаммада Али разрешения открыть сети консульств и продвигались на территории, долгое время закрытые для них османами по религиозным соображениям. Во время египетской оккупации европейцы открыли свои первые консульства в Иерусалиме и Дамаске – двух городах, священных для мусульман, и в Джидде – на Аравийском полуострове, недалеко от священных городов Мекки и Медины. В 1839 году Россия открыла новое консульство в Бейруте, оживленном торговом порту и развивающемся узле европейской дипломатии в Сирии54.
53
54