А вот как об этом же рассказывает С. Вайханский: «Переговоры с канадцами, о которых, помимо Пучкова, рассказывал мне и присутствовавший там корреспондент ТАСС Владимир Дворцов, были совсем не простыми. Решались вопросы размещения, питания и даже питьевой воды, которую, как, впрочем, и продукты, канадцы привезли с собой в Москву. За каждый из четырех матчей на родине хоккея канадцы предложили советской стороне по 5000 долларов — сумму, которая и в те времена выглядела мизерной. Перстни стоимостью как раз в 5000 долларов получали лучшие игроки обеих команд в каждом заокеанском матче. Один только Александр Якушев, отмеченный специалистами во всех московских поединках, мог заработать, если б и здесь „рассчитывались“ по канадским „тарифам“, столько же, сколько и весь наш хоккей. Однако не избалованный валютными поступлениями Госкомспорт пошел на это…
— Хорошо, — сказали канадцы. — Тогда и вы отдадите нам по 5000 с каждой московской игры.
— Рублей, — уточнили с советской стороны.
— Почему же? — резонно возразили канадцы. — Тех же долларов…
Это был тупик. Неожиданный выход предложил Старовойтов.
— А вы обменяйте наши рубли в вашем посольстве. Уж там-то советские деньги наверняка на шпионскую работу пригодятся, — посоветовал он под общий хохот…»
И вновь — воспоминания В. Кукушкина: «Старовойтов вспоминал впоследствии: „Кричка, после того как мы устно договорились, буквально за час составил контракт — все-таки опытный юрист, мы его подписали и тут же созвали небольшую пресс-конференцию, — вспоминает Старовойтов. — Сообщили о том, что состоится серия из восьми матчей, причем в канадской команде будут играть любые игроки. Но я-то знал, что подписываю контракт с любительской федерацией… Кто-то задал вопрос: „А если Ахерн будет против?“ Я сказал: „Будем играть“.
Соглашение это я ни с кем не „утрясал“, у меня в „директивном задании“, которое было у каждого руководителя, выезжавшего за границу, было записано — „проведение переговоров и подписание соглашения“. Правда, на третьем этаже в этой же гостинице жил зав. сектором из отдела пропаганды ЦК КПСС Борис Гончаров, курировавший спорт, но он ни в какие дела не вмешивался. По крайней мере в Праге…“
Канадцы немного перехитрили наших, так как не раскрывали карт до поры до времени. У них уже была создана организация „ХОККЕЙ-КАНАДА“, которая объединяла и любителей, и профессионалов. По возвращении домой Кричка отдал „пас“ в „ХОККЕЙ-КАНАДА“, а руководство этой организации передало права на проведение серии дуэту Алан Иглсон — Бобби Орр. У любителей на такую серию денег не было, у „ХОККЕЙ-КАНАДА“ тоже, а эти „удальцы“ взялись за дело засучив рукава…»
И снова — слово А. Старовойтову: «Летом 1972 года в Мамае (Румыния) был так называемый „выборный“ конгресс Международной федерации. Ахерн в тот момент восстановил против себя чехов, шведов и канадцев. Доходит дело до выдвижения кандидата на пост президента. По правилам того времени право назвать кандидата предоставлялось канадцам. Их представитель встает и вдруг говорит: „Мы рекомендуем господина Старовойтова“. Со мной рядом сидел в качестве переводчика Виктор Хоточкин, который был скорее моим советником, консультантом и помощником. Ну, посовещались мы с Виктором, а директивы-то баллотироваться на пост президента не было, ни с кем этот вопрос не был согласован, мой потолок — член Совета ИИХФ. В общем, я отказался в пользу Ахерна. После этого он подошел ко мне и сказал: „Отныне называй меня Бани“ (так его звали в семье и близкие друзья; для остальных он был „господин Ахерн“). Естественно, что после этого Ахерн уже не противился никаким нашим начинаниям.
Но бессонные ночи у меня начались после того, как Генеральный секретарь федерации хоккея Канады Гордон Джукс передал мне в Мамае список их команды. А там — самые звезды НХЛ и ни одного любителя.
Прежде чем докладывать рукводству, в какую историю „въехали“, я позвонил своему давнему другу Всеволоду Боброву — тренеру нашей сборной. Звонил, чтобы покаяться, а тот, наоборот, обрадовался. „Очень даже хорошо, — сказал Бобров. — Играть с ними можно, если проиграем — так хоть звездам мирового класса, а выиграем — так грудь в крестах…“»