В исследованиях большинства авторов Павел предстаёт больным, ненормальным человеком. Вся его политика – это прихоть больного воображения, поэтому говорить о каких-либо последовательных принципах в ней не приходится. Эта точка зрения с небольшими модификациями господствовала и в советской историографии.
Начало разработке другой концепции павловского царствования положил Д. А. Милютин, отметивший положительное значение административных и военных преобразований Павла.[51] Точку зрения Д. А. Милютина, основываясь на источниках, отстаивал и П. Н. Буцинский.[52] В наиболее же законченном виде концепция позитивной оценки царствования Павла I представлена в работах М. В. Клочкова, уделившего особое внимание социальному аспекту политики императора. У Клочкова Павел предстает «царём-реформатором», посвятившим себя неравной борьбе с дворянскими привилегиями и много сделавшим в улучшении положения крестьян. По мнению автора, именно из-за этого Павел и был убит.[53]
К более умеренной позиции склоняются такие авторы работ о Павле как Д. Кобеко и Е. С. Шумигорский.[54] Их работы основаны на изучении огромного массива источников и поэтому не потеряли научного значения и в наше время. Большой исследовательский интерес представляют также работы сторонника позиции Кобеко и Шумигорского Н. Я. Эйдельмана.[55] Все эти авторы считали, что Павел имел чёткую программу действий, главной целью которой была своего рода превентивная борьба с надвигающейся революцией. Однако негативные черты характера Павла не позволили добиться успеха в этом направлении и даже, напротив, привели к обратному результату.
Итак, политика Павла вызывает самые противоречивые оценки. Для разрешения возникшей в историографии коллизии прежде всего следует обратиться к проблеме павловского царствования с точки зрения отношения его к конституционным идеям и другим преобразованиям. Лишь только тогда можно выяснить, чем же было правление Павла I: неограниченной тиранией безумного монарха или неудавшейся попыткой преобразований в целях предотвращения возможной революции? Остался ли Павел верен идеям своего воспитателя Н. И. Панина или изменил им?
Как известно, Павел I родился в 1754 году и являлся единственным сыном Петра III и Екатерины II. Он был сразу же отобран у родителей и первые годы воспитывался лично императрицей Елизаветой Петровной. С родителями он общался не чаще 1–2 раз в неделю и, по сути, их толком не знал, впрочем, как и они его. По отзывам современников, маленький Павел был умным и отзывчивым ребенком, быстро научился писать и читать, и проявлял особые успехи в математике. Когда Павел подрос, Екатерина II (к тому моменту уже свергнувшая своего мужа с престола) решила дать наследнику систематическое образование, назначив главным наставником одного из видных сановников империи, руководителя коллегии иностранных дел графа Никиту Ивановича Панина, являвшегося к тому же одним из главных организаторов возведения на престол Екатерины II. Однако сам Н. И. Панин рассматривал Екатерину II, как временную фигуру, которая должна находиться на престоле только до совершеннолетия Павла, являвшегося, по мнению Панина, единственно законным наследником престола. Именно эти идеи он и привил Павлу и именно в этом – главная причина резкого охлаждения отношений между императрицей-матерью и сыном, наступившего с середины 1770-х гг. Павел полагал, что мать незаконно отобрала у него престол, отсюда – почти открытая оппозиционность политике матери и почитание памяти отца. Властолюбивая Екатерина II в свою очередь не желала расставаться с властью и, видя негативное отношение к ней Павла и его претензии на участие в управлении страной, сделала совершенно логичный и оправданный с её точки зрения ход – совершенно отстранила Павла от участия в обсуждении государственных дел. Мало того, Екатерина позволяла своему окружению открыто унижать наследника, демонстрировать пренебрежительное отношение к нему, распускать слухи о его безумии, неспособности к государственным делам и т. д. Существует, впрочем, и иная, весьма оригинальная версия, объясняющая столь негативное отношение Екатерины II к Павлу. По этой версии, Павел вообще не был сыном Екатерины. Она якобы родила мёртвого ребенка, но Елизавета Петровна, мечтавшая получить на всякий случай ещё одного наследника – мальчика (вместо туповатого и инфантильного Петра III), приказала скрыть этот факт, и наследником объявили мальчика из близлежащей чухонской деревни, родившегося как раз в это время. Екатерина естественно знала об этом, отсюда и такое крайне холодное отношение к Павлу.[56] Впрочем, фактами эта гипотеза не подтверждена.
54
56
Первым эту версию изложил декабрист А. Ф. Бриген, затем она была напечатана А. И. Герценом в 1861 г. в одном из сборников Вольной русской типографии. См.: Исторический сборник Вольной русской типографии в Лондоне. Кн. 2. 1861 г. М… 1971. С. 244–264;