Ст. 19 – вслед за параграфом 23 «Жалованной Грамоты дворянству» провозглашался отказ государства от конфискаций имений преступников.
Ст. 20 – туманно объявлялось о необходимости в судопроизводстве делать различие между вещью и лицом (т. е. крепостным крестьянином, который не должен теперь рассматриваться как вещь, принадлежащая помещику).
Итак, перед нами то, что М. М. Сафонов назвал «русским вариантом Magna Charta», т. е. феодальная хартия, составленная почти исключительно в интересах господствующего класса.[149] Большую часть своего проекта Воронцов уделил вторичному подтверждению дворянских привилегий. Интересно, что А. Р. Воронцов, бывший 20 лет президентом Коммерц-коллегии, не счел нужным подтвердить «Жалованную грамоту городам». Столь же мало внимания он уделил и крестьянскому вопросу (всего одна статья, да и то, провозглашение неприкосновенности крестьянской движимой собственности в условиях крепостного права было чистой декларацией).
В результате воронцовский проект не вышел за рамки чисто дворянского «подтверждения о правах» и представлял собой явный компромисс с планами аристократической элиты. Лишь статья 17 заключала в себе какое-то конституционное содержание, но с другой стороны, она предоставляла слишком большие, с точки зрения Александра, прерогативы Сенату, да и формулировалось это как-то уж очень туманно.
В общем, члены Негласного Комитета и император не были удовлетворены проектом Воронцова. Решено было его доработать. От имени «молодых друзей» Н. Н. Новосильцев подготовил «Замечания» к воронцовскому проекту, которые затем обсуждались на заседаниях Негласного Комитета 15 и 23 июля 1801 г.[150] В результате жарких споров решено было оставить все те статьи воронцовского проекта, которые касались дальнейшего расширения дворянских привилегий. Но было оговорено, что в будущем император может распространить их и на другие сословия, но так как время этому еще не пришло, то было бы несправедливо лишать дворянство его привилегий только на том основании, что нельзя пока предоставить такие же права другим сословиям. Необходимое условие для этого, по мнению членов Негласного комитета, – просвещение народа.[151] Решено было большее внимание уделить крестьянскому вопросу, в частности пожаловать казенным и помещичьим крестьянам право приобретать незаселенные земли и разрешить оформлять владельческие акты на собственное имя, т. е. другими словами, попытаться сделать из крестьян собственников, без чего, как считали «молодые друзья», невозможна ликвидация крепостного права.[152]
Наконец, было решено ещё более расширить статьи, заимствованные из Habeas corpus act’a, придав им общесословное значение.[153]
В заключение «молодые друзья», зная самолюбивый характер императора, попросили Александра I высказать их замечания Воронцову как бы от своего имени, как будто они исходят от него и предложить Воронцову вместе с Новосильцевым и Кочубеем на основании воронцовских Article’s и «замечаний» к ним Новосильцева подготовить новый проект «Грамоты», что и было сделано.
12 августа 1801 г. новый проект, состоявший из 28 статей, был представлен Александру I. Он сильно отличался и от воронцовских Article’s, и от замечаний членов Негласного комитета.
Первые четыре статьи были совершенно новыми и внесены по собственной инициативе авторов, включая А. Р. Воронцова.
В ст. 1 провозглашалась необходимость монархической формы правления в России, ввиду обширности страны и различия населяющих её народов. Однако монархия не была названа самодержавной, говорилось лишь об «управлении государя со властию, сану его свойственною», но делалась оговорка, что эта власть должна употребляться только на благо подданных. В статье явно ощущался просветительский акцент (мнение Монтескье об обширности территории, как главном условии монархического способа правления, положение о «благе народа» и т. д.).
В ст. 2 провозглашалась наследственность российского престола и подтверждался акт о престолонаследии от 5 апреля 1797 г., то есть о наследовании престола только по мужской линии.
Ст. 3 – об устройстве «верховного правительства» России – Правительствующего Сената. Утверждался всеподданнейший доклад Сената, составленный в осуществление указа 5 июня 1801 г. Это была явная уступка сановной оппозиции. Но с другой стороны, это перекликалось с идеей Н. И. Панина – Д. И. Фонвизина сделать Сенат представительным органом власти.
151
Являясь убежденными сторонниками философии Просвещения, члены Негласного Комитета считали просвещение народа важнейшим условием успешного проведения реформ, не раз упоминая об этом в своих проектах. Например, в уже упоминавшемся проекте «Наказа Совету» в пункте 7 говорилось, что «закон без нравов не может иметь другого действия, кроме принуждённого, насильственного, и потому всегда слабого… Нравы же укореняются и превращаются в общее народное свойство только просвещением большей части граждан. Но есть просвещение истинное и ложное. Задача Совета – постановить твёрдые начала к возрождению первого и уклонению от второго». // РГАДА. Ф. 1278. Оп. 1. Д. № 9. Л. 68.
152
Conference du 23 Juillet 1801 // В кн.: