Мне казалось, что я, как урожденный князь, ничуть не хуже гишпанского дона, а потому на сем глубоком рассуждении и основался.
Поздо ввечеру одного дождливого осеннего дня княгиня моя начинала мучиться родами; добрая Марья ей прислуживала. Я ударился бежать, просить в долг несколько денег; но к кому идти прежде? Пошел наудачу, и первый дом, стоивший по моему мнению того, чтоб войти в него, был князя Бориса. Я тем надежнее вошел, что он за несколько недель был у меня на свадьбе и угощен недурно.
-- А! любезный друг, -- сказал он весело, вставая с треножного соломенного стула своего и подавая мне руку,-- добро пожаловать! что, здорова ли княгиня? Я. Не совсем, ваше сиятельство. Вам небезызвестно, в каком была она положении под венцом: теперь мучится родами. О н. Поздравляю, любезный друг! Дай бог наследника! Я. Я и сам того желаю; но признаюсь, князь, эти обстоятельства требуют расходов; а у меня нет в доме ни копейки. О н. Ох! это крайне дурно, -- я знаю по себе! Вот бы надобно поновить дом; дочь -невеста; съездить бы в город за некоторыми покупками, а как денег нет, то и сижу дома. Я. Но мне, ваше сиятельство, надобно очень немного! О н. Я думаю, что вы, любезный друг, продав поле так выгодно, получили не меньше, как я за проданный свой хлеб. Простите, любезнейший друг, простите. Бог милостив! Авось на будущий год получше будет урожай в вашем огороде.
Он вышел в особую горенку, а я с ноющим сердцем -- на двор. Ночь была не лучше дня; мрачные тучи носились стаями по небу; дождь лился ведром. Я хотел было воротиться домой, но подумал сам в себе: "Что найду дома? Страждущую жену и, может быть, уже плачущего младенца! Боже! -- сказал я в страшном замешательстве, -- для чего каждый человек с таким удовольствием стремится произвести на свет подобное себе творение, а редкий думает, как поддержать бытие его и матери, не говоря уже о своем?" Я весь вымок до кости, но еще хотел попытать счастья. Однако где я ни был, везде говорили мне то о проданном поле, то о вытоптанном огороде, то о бобовой гряде; а инде советовали, как тесть мой, князь Сидор Архипович, живет со мною, продать дом его и тем поправить свое состояние. "Это весьма изрядный совет, -- думал я, -- но теперь не у места".
Словом, я до тех пор шатался по улицам, пока везде погасили огни. Тщетно стучался я у старосты, у священника, у всего причета церковного, -- никто даже не взял труда и спросить, кто там и что надобно?
В первый раз чувство, близкое к отчаянию, поразило душу мою. Никогда прежде не имел я жены; а хотя княгиня и была для меня почти то же, но я не видал ее борющеюся с болезнию при выходе на свет плода любви несчастливой.
Однакож как нечего больше было делать, то и побрел домой.
Подходя к воротам, крайне удивился, видя довольно хорошее освещение. Сердце мое отдохнуло. Конечно, жена таила от меня какое-либо сокровище, что так пышно освещает ночь родин своих. С радостным чувством подхожу к дверям, и слух мой поражается младенческим криком дитяти и болезненным воплем матери. "Итак, она родила? Что ж заставляет ее так вопить?" --думал я. Я слыхал, что как скоро женщина родит, то уже может воздержаться от криков.
Отворяю дверь, вхожу, творец милосердый! Посредине комнаты вижу стол, покрытый толстою простынею, вокруг его четыре подсвечника, а на нем бездыханное тело тестя моего, князя Сидора Архиповича Буркалова.
-- Что мне делать теперь несчастному? -- вскричал я и упал на пол без чувств.
Пришед в себя, я вижу в ногах моих рыдающую Марью, в головах -- жида Яньку.
-- И ты здесь, окаянный! -- сказал я со гневом. -- Верно, ты уморил его?
-- Никак, ваше сиятельство,-- отвечал жид, -- он сам был несколько неосторожен. С утра самого сидел все у меня. Почему и не так! Я добрым гостям рад. К вечеру подошли еще кое-кто, начали его утешать в печали по случаю родин дочери и неимущества, и он до тех пор утешался, что я должен был ему напомнить: "Ваше сиятельство, -- сказал я, -- пора отдохнуть". -- "Не твое дело, жид", -- отвечал он сурово, замахивая палкою. А вы сами знаете, каков был покойник! Я замолчал. Следствие видимое. Его ударил паралич или что-нибудь другое, и он умер скоропостижно. Я тотчас велел потушить огни, взял его с работником на плеча и принес сюда. Клянусь Моисеем, без всяких залогов дал я Марье денег столько, что она могла взять из церкви вашей подсвечники и нанять псаломщика.
Я взглянул на Марью, и удовлетворительный ответ ее подтвердил слова Янькины. Он вскоре ушел. Сердце мое обливалось кровью! Жена моя рыдала, дитя плакало. Мысль, чем я завтра прокормлю их, тяготила душу мою. Я сидел у окна, облокотясь на руку, и неподвижными глазами смотрел на синебагровый труп моего тестя. Так протекло несколько времени, горестнейшего тысячекратно, чем то, когда я ждал зари, дабы видеть княжну Феклушу, полющую капусту, и, не видя ее, топтал огород.
Петух мой прокричал уже несколько раз, псаломщик зевал за каждым словом; сверх того, из другого покойчика слышал я всхлипывания моей княгини и вопль молодого князя; как я хотел к ним войти, но отнюдь не позволяла Марья, ибо сего не водилось ни в одной княжеской фамилии в нашем околотке. Я должен был согласиться, но. не знал, что дальше делать; а смотреть на тестя мне наскучило. За лучшее счел пойти в хлев, пустой с тех пор, как отвел корову я к жиду Яньке, и там попытаться, не засну ли. И подлинно, противу чаяния моего, я скоро уснул. Солнце взошло уже высоко, а я не выходил еще из своей опочивальни, как услышал вопль Марьи, меня всюду не находящей. Выхожу и вижу у ворот множество народа обоего пола и разного возраста толпящихся смотреть. Я не понимаю какое удовольствие находят люди смотреть на подобные картины. Уж пусть бы я был богатый человек, следовательно им можно бы позевать на то великолепие и пышность, которые будут сопровождать тело тестя моего к знаменитым его предкам; а то стоило ли труда видеть обезображенный труп погибшего скоропостижно и едва ль не от невоздержания ............ ........................................... ......................................... Я сам без трепета не мог взглянуть на него!