-- Это хорошо, благородно с обеих сторон! -- сказал князь Гаврило Симонович.
-- Вот мой план в рассуждении будущей участи его, ибо, истинно признаюсь, не буду спокоен, пока не сделаю сколько можно счастливее сего молодого человека; план мой, говорю, состоит в том, чтобы посредством моих приятелей в городе, из числа которых Афанасий Онисимович Причудин, богатый и потому многозначущий купец, пристроит его к какому-нибудь судебному месту. Денег я не пожалею. Он будет умен и прилежен, и потому, подвигая его выше и выше, мы по времени выведем и в секретари. А! каков тебе кажется план мой?
-- Прекрасный! -- отвечал князь. -- Я уверен, что при вашей помощи Никандр скоро возвысится; за честность и прилежание его я ручаюсь!
-- Слушай далее, -- продолжал Простаков. -- Как он так уже по службе успеет, мы приищем ему порядочную невесту из купеческого дома. Теперешняя дурь к тому времени выйдет из головы его; он женится и... Ну, каков планец мой? -- Простаков спрашивал с торжественною улыбкою и крайне удивился, что князь наморщился.
-- Отчего ты морщишься, князь? -- спросил Иван Ефремович невесело и с некоторым огорчением.
-- Оттого, что я за исполнение последней половины вашего плана не ручаюсь. Такая дурь, как в сердце Никандра, и из такого сердца, как его, не скоро выходит.
Оба старика задумались; но Простаков скоро опять развеселился и сказал:
-- Ну, посмотрим; до этого еще далеко! А настоящее дело, по которому я имею в тебе надобность, состоит в том: жена и Катерина безбожно пристали ко мне, чтоб я свозил их на эту неделю в город. Ты знаешь, как трудно отклонять их намерения, не сказав причины; а открыть ее боюсь. Оставить Елизавету дома опять покажется чудно, да и без пользы. Итак, видишь, надобно мне ехать с ними. Посуди ж; они там или в церкви, или на улице, или на вечеринке встретятся, и опять пойдет кутерьма; начнется задумчивостию, пойдут вздохи, потом стоны, там слезы; и Маремьяна Харитоновна, может быть, опять вздумает кончить все пощечинами. А такие происшествия куда как неприятны и тягостны, а особливо для отца.
-- Равным образом и для меня, -- сказал князь вздохнувши. -- Чего ж вы от меня требуете?
-- А вот чего, любезный друг: поезжай сегодня же в город. У меня готово к старому священнику письмо, в котором представляю тебя, как общего друга нашего и родственника Терентия Пафнутьевича Кракалова. Он будет рад, а молодой друг наш и больше того. Ну, теперь понимаешь ли? Ты можешь занять Никандра на всю неделю, так что он не вздумает зевать на площадных паясов или играть в жмурки в какой-нибудь дворянской фамилии. Вы пробудете дома, а я избавлюсь несносной неприятности, могущей случиться при какой-либо встрече. Как настанет великий пост, все позволяется. Я уже буду дома, а вы там хоть сами превратитесь в паясов и играйте в жмурки, сколько хотите. Старый отец Иван ничего не знает из случившегося в моем доме и думает, что Никандр для того удалился, что более не нужен.
Договоры Ивана Ефремовича показались князю Гавриле Симоновичу весьма справедливы. Ему и самому оставаться одному в доме казалось скучно; зевать по-пустому в городе -- еще скучнее; а что могло быть приятнее, как провести это время наедине с Никандром?
Он запасся подарками к священнику и Никаидру и после обеда уехал под видом будто по делам господина Простакова. На другой день рано выехал Иван Ефремович со всем семейством.
Глава III. ИЗГНАННИК
(ПОВЕСТЬ НИКАНДРОВА)
Городской священник Иван, прочитав письмо от Ивана Ефремовича, дружески обнял г-на Кракалова. Восторги Никандровы были неописанны. Он вздыхал, улыбался, плакал, хохотал и, вешаясь поминутно на шею к Гавриле Симоновичу, думал: "Счастливый человек! ты ее видел; на тебе покоились иногда взоры ее; может быть, она прикасалась рукою своею к руке твоей!" Он целовал с нежностию руки растроганного старика.
Праздничные дары г-на Простакова еще больше склонили отца Ивана в пользу родственника его Кракалова; он хотел было отвести ему особую комнату, но оба друга решительно, в один голос, от того отказались. Они думали: Гаврило Симонович: "Мне надобно быть с ним неразлучно, того требовал г-н Простаков!" Никандр: "Ах, может быть, он хотя слово об ней скажет!"
Поутру следующего дня отец Иван вошел в комнату гостей своих.
--Терентий Пафнутьевич! -- сказал он, оборотясь к князю, -- я пришел пред вами извиниться. Хотя городок наш и невелик, однакож к этой неделе съезжаются почти все окрестные дворяне. Итак, я, совсем не представляя, что вы, милостивый государь, ко мне пожалуете, вчера еще дал слово на всю неделю. Утро обыкновенно в церкви, обед у одного, ужин у другого; разве только в субботу не будет ли ко мне кто-либо на вечер. Право, очень совестно.
-- Совсем не для чего, батюшка, -- вскричал князь с приметным удовольствием. -- Я приехал сюда не для масленой, а единственно провести несколько досужих дней с моим приятелем; и думаю, что он, несмотря на молодость, согласится лучше проводить со мною время, чем где-либо.
-- О! без всякого сомнения, -- отвечал Никандр, -- чего мне искать на вечерах у людей незнакомых?
Священник был рад такому ответу и, еще раз извинясь, вышел с улыбкою. После обеда остались они одни, и Никандр сидел у окна, а князь Гаврило Симонович ходил большими шагами, -- оба задумавшись. Никандр смотрел томными глазами на князя, как бы умоляя его сказать что-нибудь: "Здорова ли она? не было ли когда разговора о нем?" -тщетно! Князь очень проникал в мысли молодого человека и ломал голову, как бы одним разом навсегда отдалить его от такого покушения, которое будет бесплодно. Они понимали мысли один другого и были недовольны, каждый больше сам собою, нежели товарищем.
Наконец, князь остановился, выступил одною ногою вперед и, вынув руки из карманов, вскричал: "Так!" -- подошел с улыбкою к окну, сел против Никандра и сказал ему с ласкою друга:
-- Кажется, молодой человек, ты имеешь ко мне доверенность? Да и должен иметь, ибо я заслуживаю ее нежною к тебе любовию. Отчего же до сих пор не знаю я, кто ты и откуда?
-- Потому, -- отвечал Никандр пасмурно и со вздохом,-- что я и сам о том ничего не знаю!
-- По крайней мере, -- возразил князь, -- ты что-нибудь да знаешь; а иногда из самой малости доходят люди до великих открытий. Неужели с тобой ничего-таки не случилось?