Повстанцы собирались вокруг станции Верды-Ягодное. Из Калуги и Моршанска сюда были посланы советские отрады с двумя броневиками и пулеметами, но 9 ноября они были разбиты мятежниками у станции Фитингоф, что способствовало распространению восстания на весь уезд. Тысячные толпы, руководимые офицерами, двинулись к Моршанску, разрушая железнодорожный путь, занимая станции[1142]. На 10 ноября только в северо-восточной части уезда собралось до 12 тыс. повстанцев с 6-7 орудиями и 10 пулеметами. Отряду Красной Армии пришлось отступить[1143]. 16 ноября губвоенком рекомендовал отрядам, направленным на подавление восстания в уезде, произвести публичные расстрелы арестованных и впредь расправляться с повстанцами самым решительным образом[1144].
Восстание в Тамбовской губернии было ликвидировано частями Красной Армии и продовольственной дивизии. К 20 ноября большинство очагов было подавлено, за исключением района у границ Тамбовского, Моршанского и Кирсановского уезда, где штаб мятежников укрылся в с. Большое Гагарино. 21 ноября губвоенком Шидарев сообщил, что штаб и главные силы повстанцев окружены[1145]. Партийные организации уездов потеряли много коммунистов, убитых и замученных повстанцами. Большой урон был нанесен комбедовскому и советскому активу.
Отдел управления губисполкома при участии члена ВЦИК Ж.А. Миллера создал комиссию, которая обследовала деятельность учреждений губернии и следующим образом представила причины восстания. Прежде всего был отмечен организованный характер выступлений, выявлена широкая связь штаба восстания с волостями через эсеров и попов. Обращалось внимание на то, что борьба велась с применением правил военного искусства. В центре внимания руководителей восстания была железная дорога, обеспечивавшая Южный фронт. Офицеры стремились создать из повстанцев “Народную армию” наподобие армии Комуча. Среди причин, вызвавших столь массовое движение, кроме подпольной агитации врагов Советской власти, была названа деятельность отдельных работников из советского и партийного аппарата, ЧК и комбедов. Эти компрометирующие власть работники “нередко, не уясняя себе точно своих прав и обязанностей, превышали свою власть”, были грубы, нарушали интересы среднего крестьянства. Шквал реквизиций, контрибуций и штрафов, растраты народных денег, пьянки, кулачные расправы и пр. терроризировали бедноту и среднее крестьянство и в значительной степени явились причиной восстания[1146], признала комиссия.
Правительство придавало большое значение выяснению причин восстаний, социального состава участников, их организаторов. 12 ноября нарком внутренних дел в предписании губисполкомам отмечал, что “восстания, вспыхивающие за последнее время в городах, уездах, волостях и селениях различных губерний, имеют какую-то еще не вполне выясненную связь между собою, которая придает им характер как бы единого контрреволюционного фронта. Такой характер носят восстания в смежных губерниях: Владимирской, Рязанской, Тамбовской и др.” Г.И. Петровский требовал выяснить, чем вызваны выступления: действиями и распоряжениями местной власти, ее отдельных представителей, продовольственным кризисом, хлебной монополией, мобилизацией или недовольством общей политикой Советской власти. Нарком интересовался партийностью и классовой принадлежностью контрреволюционных агитаторов, связью восставших с иностранными империалистами, источниками финансирования, целями и лозунгами движения, его организованностью, размахом, мерами ликвидации мятежей[1147].
Согласно документам, присланным в НКВД, ВЦИК и военные ведомства, организаторами восстаний были офицеры, помещики, кулаки; основную массу восставших составляли среднее крестьянство и частично беднота. Причины восстаний везде были одинаковы: недовольство действиями местной власти, ее злоупотреблениями, искажениями политики правительства. “Причину участия среднего и беднейшего крестьянства в восстаниях, — докладывал заведующий отделом печати НКВД В.Н. Селицкий, обобщая материалы прессы за ноябрь-декабрь, — нужно искать в действиях многих комбедов, в состав которых входит местное кулачество. Например, во многих деревнях Рязанской губернии комбеды ухитряются раскладывать налог (чрезвычайный — Т. О.) в обратной пропорциональности: чем беднее крестьянин, тем больше он платит”[1148].