За вторую половину 1918 г. было проведено пять мобилизаций лошадей. Они вызывали недовольство крестьян как из-за низких цен (к тому же деньги не выплачивались месяцами), так и из-за того, что изъятие лошадей вело к упадку хозяйств. К февралю 1919 г. Красная Армия получила 233 151 лошадь[1266]. Из деревень центральной России было изъято наибольшее количество лошадей. Курская губерния к марту 1919 г. поставила их около 22 тысяч, Тамбовская — около 19 тысяч, Рязанская — более 14 тысяч, Тульская — около 12 тысяч[1267]. Больше всех дал Московский военный округ — 53 966 лошадей, меньше Уральский — 41 051, Орловский — 40 238, Приволжский — 37 348 лошадей[1268].
Массовые мобилизации лошадей вели к падению производительных сил в сельском хозяйстве. На 100 крестьянских хозяйств в Тульской губернии приходилось 80,3 лошадей, или одна лошадь на 9,04 десятины пахоты, в Рязанской губернии — одна лошадь на 10-11 десятин, в Кирсановском уезде Тамбовской губернии — на 15,5 десятин[1269]. Местные Советы просили прекратить набор лошадей, так как в деревнях остались лишь истощенные, больные и непригодные для армии лошади. Из имевшихся в Рязанской губернии 143 274 лошадей считались пригодными для армии только 7785[1270].
В феврале-марте 1919 г. была проведена последняя массовая и повсеместная конская мобилизация. По четырем военным округам — Московскому, Петроградскому, Орловскому и Ярославскому — она была реализована лишь на 31%[1271]. Лошадей приходилось брать даже у однолошадных хозяев без замены. Губернские военные комиссары доносили, что дальнейшее изъятие конского поголовья из деревень невозможно, ибо грозит срывом весенних полевых работ и может вызвать нежелательные эксцессы[1272].
В апреле 1919 г. от принудительного набора лошадей отказались и перешли к закупке их по рыночным ценам. Изъятие скота у крестьян для нужд армии неоднократно было поводом для выступлений против местных властей и расправы с коммунистами.
Это тоже был фронт гражданской войны. Реквизиции скота, особенно лошадей и коров, нанесли ощутимый урон середняцкому хозяйству. В 1919 г. убыль лошадей составила 54%, овец — 21,5, свиней — 44, 1%[1273].
С января 1919 г. мобилизации крестьян в армию следовали одна за другой. В январе 1919 г. был объявлен призыв двух возрастов: 1892 и 1891 года рождения. В марте в связи с приближением армии Колчака к Волге была объявлена мобилизация лиц 1890 года рождения. 11 апреля были призваны рабочие и крестьяне пяти возрастов (1886-1890 г. р.) в девяти неземледельческих губерниях. Однако более 45% крестьян уклонились от явки на призывные пункты. 25 апреля ВЦИК принял декрет “О призыве среднего и беднейшего крестьянства к борьбе с контрреволюцией”. По этому декрету каждая волость должна была выделить 10-20 добровольцев, стойких защитников Советской власти, по возможности из бывших солдат, имевших военный опыт. Предписывалось их одеть, обуть, снарядить и вооружить, но “ни в коем случае, однако, не обременяя крестьян-середняков и бедняков”[1274].
Призыв этих “добровольцев” сопровождался широкой агитационно-разъяснительной кампанией, организованной посланными в 28 губерний уполномоченными ЦК РКП(б), ВЦИК и Совнаркома. Однако мобилизация “волостников”, как отмечал ЦК РКП(б), не дала ожидаемых результатов[1275]. Вместо 140 тысяч добровольцев деревня с трудом выделила 24 661 человека[1276]. В основном это были старики, инвалиды, подростки, т. е. лица, не пригодные для сельскохозяйственных работ. Военные комиссары всех губерний и уполномоченные ЦК РКП(б) доносили, что, несмотря на принятые меры, мобилизация середняков проходит вяло, с большими затруднениями[1277]. Принцип добровольности, вполне оправдавший себя среди коммунистов и членов профсоюзов, не был поддержан средними крестьянами, предпочитавшими мобилизацию по годам. Так, из 173 волостей Пензенской губернии 35 отказались выставлять добровольцев[1278]. В Новохоперском и Бирюченском уездах Воронежской губернии ни одна волость не дала людей[1279]. В Рязанской губернии вместо 3000 человек деревня выделила лишь 300[1280]. Когда среди жителей деревни, волости не находилось добровольцев, то сельские сходы, Советы и волисполкомы должны были сами определить 10-20 крестьян, подлежащих отправке на фронт. Но, не имея четких критериев для определения таких лиц, Советы часто отказывались от проведения этой мобилизации, чтобы не вызвать “неудовольствия одних другими”[1281]. В ряде волостей “добровольцев” определяли по жребию.
1277
РГВА. Ф. 11. Оп. 8. Д. 523. Л. 1, 3, 6, 7, 8, 11, 13, 15, 20, 21, 24, 29, 45, 46, 52, 69, 70, 71 и др.