Возросло число безлошадных дворов. В 1917 г. в Промышленном районе они составляли около 44%. Особенно много их было в Нижегородской губернии — 54,1%, в Московской — 48,6% и Ярославской — 43%. В Поволжье и Земледельческом центре безлошадные хозяйства составляли свыше трети дворов: в Тамбовской губернии — 33,7%, Пензенской — 36,8%, Саратовской — 37,5%. Однолошадных хозяйств в 25 губерниях насчитывалось 47,5%.[7] Безземельные, безлошадные и однолошадные крестьяне представляли деревенскую бедноту, которая попадала в кабалу к зажиточным хозяевам. К 1917 г. их было около 70%.
Из остальных крестьянских хозяйств 20-25% представляли мелкое и среднее крестьянство, обеспечивавшее потребности своей семьи, но страдавшее от малоземелья, ипотечных долгов и крепостнических пережитков, и около 5% — хозяйства зажиточных и богатых крестьян.
Беднота и среднее крестьянство мечтали об аграрной реформе, которая уничтожит помещичье и все виды частного землевладения, бесплатно даст им разделенную уравнительно землю и другие средства производства частных собственников.
К 1917 г. в 27 губерниях Европейской России большая часть частновладельческих земель (31,671 млн дес.)[8] была заложена в банках, причем 81,8% заложенной земли принадлежало потомственным дворянам.[9] Под залог земли банки выдали 32 267 715 981 руб., почти столько же, сколько на кредитование промышленности[10] (на 1 января 1916 г. непогашенным оставался долг в 1 230 519 394 руб.)[11]. Эти колоссальные средства уходили прежде всего на личные нужды помещиков. Наибольший объем заложенных земель был в губерниях с развитым дворянским землевладением. Так, в Симбирской губернии было заложено 85% дворянских владений, в Пензенской — 79%, Саратовской — 76%, Воронежской — 75%, Казанской — 74%, Тульской — 72%, Орловской — 70%. Если в Поволжье было заложено 73%, а в Центрально-земледельческом районе — 61,2%, то в Промышленном только 30,5% частновладельческих земель.[12] Землевладельцы, прежде всего дворяне, не в состоянии были выкупить свои земли, и они переходили в собственность банков, а через них в руки состоятельных крестьян, товариществ, общин и пр. Если в 1861 г. дворянам принадлежало 87 млн дес. земли, то к 1877 г. их владения сократились до 73, к 1906 г. до 53, а к 1917 г. до 42 млн десятин.
Огромная ипотечная задолженность сближала интересы помещиков и буржуазии и делала невозможным (это показали дебаты в Государственных думах I-IV созывов) решение аграрного вопроса в интересах основной массы крестьянства без радикальных перемен в стране.
В XX век российское общество вошло с осознанной необходимостью реформирования социально-правовых основ агросферы. В программах российских партий аграрный вопрос был одним из основных. Аграрная реформа Столыпина, затем война и Февральская революция потребовали от политических партий определения конкретных лозунгов и тактических приемов борьбы за крестьянство как наиболее массового классового союзника.
Кадеты еще в 1905 г. выдвигали требование наделения крестьян землей в частное или общинное владение в соответствии с местными условиями.
После февральской революции кадеты первыми внесли изменения в свою аграрную программу. VII съезд партии в марте 1917 г. заявил о необходимости решения вопроса о земле “на справедливых и разумных началах для пользы всего государства”, подтвердив прежнюю установку: земли сельскохозяйственного пользования должны принадлежать трудовому земледельческому населению, причем частные интересы должны подчиняться интересам всенародным, государственным. Кадеты не посягали на общинное землевладение, хотя и отдавали предпочтение хуторам и отрубам. Они ставили вопрос наделения землей в частную собственность и сохранения за крестьянами-собственниками их излишков земли. Крестьян, не ведущих хозяйство, нет смысла наделять землей, а малоземельных нужно обеспечивать по нормам, позволяющим исправно нести государственные повинности. Фонд, из которого крестьяне должны наделяться землей, предполагалось создать из государственных, кабинетских, монастырских земель. При недостатке их допускалось принудительное отчуждение части “крепостнических латифундий”, т.е. частновладельческих земель, сдававшихся в аренду крестьянам и обрабатывавшихся их инвентарем, с выкупом их самими крестьянами (ранее в 1905 г. выкуп они возлагали на государство).
7
Подсчитано по: Погубернские итоги Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 года; Экономическое расслоение крестьянства в 1917 и 1919 гг. // Труды ЦСУ. т. VI. Вып. 3. М., 1922, с. 12; Центрально-промышленная область. Сб. статистич. сведений. 1913-1923. М., 1925. Таблица 81; Лященко П.И. Экономические предпосылки 1917 года // Аграрная революция, М., 1928. Т. 2, с.47.
9
Рихтер Д.И. Государственные земельные банки в России и их дальнейшая судьба. Пг., 1917, с.13.