Крестьянская беднота, отмечалось в обзорном докладе отдела сношений с провинцией Временного комитета Государственной думы, стремится удалить из состава комитетов не только помещиков, но и хуторян, отрубников, кулаков. Состав комитетов был нестабильным. В повторных перевыборах особенно велика была роль солдат и рабочих. Социальный состав комитетов на 75-80% был крестьянским. Представители других сословий насчитывались в них единицами. Борьба за представительство в комитетах продолжалась в течение всего периода их существования, т.е. с марта по сентябрь, когда были введены всесословные земства.
Крестьянские волостные исполнительные комитеты были беспартийными. Даже эсеры, создавшие общероссийские, губернские и уездные организации крестьян, не овладели крестьянским движением в самом массовом, и, в конце концов, решающем звене — волостном и сельском. Другие же партии в организации крестьян и вовсе не преуспели. За март-май 1917 г. крестьяне центральных губерний России более 1780 раз вступали в конфликты с земельными собственниками[30]. Правительство полагало, что урегулированием земельных конфликтов займутся примирительные камеры, где помещики имели преимущество над крестьянами. Но крестьяне им не доверяли. Землевладельцы многих уездов жаловались Временному правительству, что крестьянские комитеты считают себя высшей исполнительной властью, выдвинутой революцией. По их постановлениям отбираются земли, луга, леса, устанавливается разорительная для помещиков арендная плата. Действия комитетов были направлены не только против помещиков, но и против кулаков, хуторян и отрубников. “Мелкий хуторянин, средний землевладелец, крупный помещик одинаково испытывают тяжелые, иногда непоправимые удары волостных комитетов... Все землевладельцы, как крупные, так и мелкие, в большинстве случаев подавлены”,[31] — отмечалось в обзоре о положении страны, составленном отделом сношений с провинцией Временного комитета Государственной думы.
В марте-мае 1917 г. большинство комитетов принимали постановления не о безвозмездном изъятии земли, а о принудительной сдаче ее в аренду на установленных ими условиях. Формально такие действия не отменяли частную собственность на землю, но значительно ограничивали ее. Комитеты следили за тем, чтобы арендованная земля не скапливалась в руках кулаков, а попадала к бедноте и середнякам, запрещали передачу земли крупным арендаторам. Наступление на частное землевладение велось под предлогом государственной необходимости расширения посевных площадей и в связи с отказами частных владельцев засевать всю землю. При этом многие комитеты сознательно старались поставить землевладельцев в такие условия, при которых они не могли обработать свою землю. У них снимали рабочих, реквизировали инвентарь, а затем отбирали землю как вовремя необработанную. Такие ограничения помещиков и кулаков по крестьянским понятиям не противоречили намерениям правительства, предписывавшего продовольственным органам организовывать запашку необработанных земель.
Однако министерство юстиции расценивало действия волостных комитетов как “призрачно-лояльные, но на деле расходящиеся с ясно выраженной волей Временного правительства относительно недопустимости разрешения земельного вопроса в направлении конфискации земельной и иной сельскохозяйственной собственности до Учредительного собрания”[32]. Комитеты крестьян “в своей области являются самодержавными, они не являются проводниками... мыслей и пожеланий центрального правительства”,[33] — отмечал 28 июня член Государственной думы С.И. Шидловский.
Противодействие самоуправству крестьянских комитетов стало одним из главных направлений внутренней политики Временного правительства. 1 мая 1917 г. министр земледелия кадет А.И. Шингарев обратился к волостным и сельским комитетам с призывом “предотвращать всякого рода насилия над личностью и имуществом местных землевладельцев, хуторян и крестьян, выделившихся на отруба, и не омрачать нового свободного строя чувствами мести и злобы”[34]. В связи с нарастанием потока жалоб на действия волостных исполнительных комитетов министр внутренних дел князь Г.Е. Львов 12 мая издал циркуляр губернским комиссарам. Указывая на незаконность и неправомочность принятия волостными исполнительными комитетами постановлений, ограничивающих права земельных собственников, циркуляр подчеркивал, что “борьба с такими действиями является ближайшей задачей как представителей правительства на местах, так и всего населения”. На губернских комиссаров возлагалась обязанность принять самые решительные меры для прекращения земельного произвола комитетов[35]. 3 июня министр внутренних дел обосновал перед Временным правительством необходимость издания закона о роспуске волостных комитетов и настаивал на предании суду их членов, виновных в нарушении прав земельных собственников[36]. Однако правительство не решилось на роспуск волостных исполнительных комитетов, но стало ускоренно готовить их замену всесословными волостными земствами.
30
Осипова Т.В. Классовая борьба в деревне в период подготовки и проведения Октябрьской революции. М., Наука, 1974.
36
Советы крестьянских депутатов и другие крестьянские организации. Т. 1. Ч. 1, с. 304-305.