Через решения губернских и уездных съездов общинное крестьянство определило систему переходных мер землепользования, которыми комитеты должны были руководствоваться до издания общегосударственных земельных законов Учредительным собранием. Не отменяя права частной собственности, переходные меры ограничивали землепользование не только помещиков, но и крупных арендаторов из крестьян, скупщиков земельных наделов, хуторян, отрубников. Крестьянским комитетам поручался учет неиспользованных земель и сдача их в аренду нуждающимся. Устанавливалась арендная цена, составлявшая в среднем четвертую часть от довоенных цен. Деньги уплачивались не собственнику, а вносились в депозит казны, в кассу комитетов или вообще чаще всего не платились (до Учредительного собрания). Съезды крестьян запрещали сделки по купле-продаже земли, регулировали наем рабочей силы, распределяли военнопленных, присланных на сельскохозяйственные работы. Некоторые съезды постановляли оставлять владельцам только то количество земли, которое они могут обработать силами своей семьи. В переходных мерах, принятых съездами крестьянских Советов, фиксировались аграрные чаяния общинного крестьянства.
Решения крестьянских съездов и практические действия крестьянских комитетов вызывали противодействие Временного правительства, которое объявляло их незаконными.
Знаменательной вехой в развитии крестьянской революции стал I Всероссийский совет (съезд) крестьянских депутатов (4-28 мая 1917 г.). Из 1353 делегатов на съезде 672 представляли крестьян 70 губерний и областей, а 681 — солдат фронта и тыла. Эсеры были представлены 537 делегатами, меньшевики — 103. 136 делегатов объявили себя беспартийными, 6 — трудовиками, 4 — народными социалистами. Кроме того было 20 большевиков. Сведений о партийности 329 делегатов не сохранилось[45].
В политических вопросах съезд пошел за правыми эсерами, выразив доверие Временному правительству и поддержав его в вопросе о войне, хотя тут съезд “неоднократно переживал чрезвычайно острые моменты большевистских настроений”, которые лишь величайшими усилиями удавалось ликвидировать руководителям съезда, как признавал один из лидеров эсеров Н.Я. Быховский[46].
По земельному вопросу, обсуждавшемуся 10 дней, на съезде сразу выявились две тенденции: левая — радикально-общинная, отражавшая настроения деревенских низов и солдат, и правая — либерально-реформаторская, отражавшая интересы земельных собственников из крестьян. Для консолидации левой части делегатов съезда большое значение имели совещания по областям, где делегаты с мест требовали, чтобы Всероссийский Совет немедленно передал крестьянам всю землю, а Учредительное собрание потом оформит это в законодательном порядке[47]. Такие радикально-большевистские требования крестьян были неприемлемы для эсеровского руководства съезда. К тому же это “могло разрушить коалицию с кадетами”[48] (6 мая эсеры вошли во Временное правительство).
На пленарных заседаниях съезда было заслушано шесть докладов по аграрному вопросу. Два основных сделали народные социалисты Н.П. Огановский и А.В. Пешехонов, хотя на съезде было всего четыре делегата их партии. Общей для всех докладов была мысль о необходимости удержании крестьян от захватов, о сохранении частновладельческих земель в неприкосновенности до Учредительного собрания и необходимости создания “сильной власти” на местах. Докладчики настойчиво проводили идею о том, что Советы, земельные комитеты и другие крестьянские организации должны быть не орудием борьбы против частных землевладельцев, а средством их защиты до Учредительного собрания. Доклады были приняты сдержанно. Не встретили одобрения и предложения по борьбе с крестьянскими захватами.
В президиум поступило 150 записок[49]. В них, как и в выступлениях, крестьяне недоумевали, почему нельзя немедленно объявить землю всенародной собственностью, ибо только эта мера могла предотвратить захваты. Многие возмущались высокой “трудовой” нормой (75 десятин), которую народные социалисты предлагали установить и не отчуждать.
Отвечая на записки, Огановский подчеркнул, что требование немедленной передачи земли государству невыполнимо, т.к. вызвало бы недовольство собственников, которые составляют, по его мнению, половину крестьянских хозяйств: “С этим фактом придется считаться при решении вопроса о переходе крестьянских земель в общегосударственную собственность”[50]. В качестве второго довода против немедленной национализации земли докладчики указывали на огромную задолженность частных владельцев банкам. Национализация грозила большими потрясениями для всей экономики страны и подрывом доверия к России за границей. Но ответы докладчика не убедили делегатов, настаивавших на немедленной передаче земли крестьянам.