Митрополит провозгласил тост за начальника укрепл[енного] района и за победоносное русское
воинство. После этого я пригласила всех к столу в третий этаж в нашу квартиру, которая была
соединена на этот вечер с квартирой полк[овника] Беляева (10), вследствие чего получилась очень
красивая картина; двери в этом доме четырех-створчатые и раскрытые настежь они делали из трех
комнат как бы одну. В двух больших продолговатых комнатах гостинных были накрыты столы для
ужина, а посередине, в нашей столовой, стояло два стола с закусками. Тут же помещ[ался]
оркестр [51]. Я украсила все что могла полевыми цветами маргаритками, цикламенами, perci-noige’ами (11). Мангалы – (турецкие жаровни) утелизировала как вазы, наполнив их дикими
тюльпанами. Скудное освещение керосиновыми лампами дополняли канделябры и люстры со
свечами. Вечер прошел очень непринужденно и даже весело, судя по тому [52], как потом о нем
говорили. Греки были довольны. Впервые дом Немли Заде переживал
такой [53] недопустимый [54] для магоментан раут где мужчины были вместе с дамами. Гости
разъехались в 3 ½ ч[аса] ночи. На миг забыли все что творится на белом свете. В Петрограде между
тем сменяются и назначаются министры (12). Румыны отступают и Одесса по слухам
эвакуируется (13). Как жутко думать обо всем этом. Вот почему так отрадно было всем [55] хоть
несколько часов отвлечься от этих кошмарных дум.
Как жаль графа Игнатьева (14), замененного Кульчитским (15). «Военным министром назначили
как ты думаешь кого?» Спросил меня муж 5-го утром. Я остановилась на момент подумала кого бы
похуже назвать и назвала Беляева (16) и … попала в точку. Беляева! Т[о] е[сть] мертвую голову.
Беляева! Против которого так ратовал и писал А. И. Гучков! (17) Ну что же, чем хуже – тем лучше!..
6-го утром большой парад и крестный ход на водосвятие. В 9 ½ ч[асов] я поехала в собор с жен[ой]
нач[альника] шт[аба]. Собор был полон. Горели все паникадила и успокоительно мерцали огоньки в
красных лампадах. Митрополит служил в полном облачении. Два хора греческих певчих пели
свои [56] заунывные [57] носовые [58] мотивы [59]. А кроме них пели и наши певчии [60]. Пришли с
дарами и готовили воду для освещения. Прибыл муж в сопровождении нач[альника] шт[аба] и
адъютанта. Вскоре прибыло с крестным ходом и наше духовенство из гарнизонной церкви и два
знамени одно Казачьего полка, а другое Ополченской дружины. В соборе стало сразу так душно, что
мест[ами] захватывало дух. Но поборов себя, я справилась с дыханием. Вскоре на середину церкви к
столику с водой подошел Митрополит со всем духовенством и начал святить воду. В руках у него
были старый крест кипарисового дерева, весь резной, украшенный кораллами и миртовая веточка, которая служит для окропления св[ятой] водой вместо нашей метелочки.
Освятив воду все двинулись крестным ходом на Иордань (18) к берегу моря. Лишь в этот день
можно было видеть как густо населены Трапезоны [61]. Все улицы, окна домов, крыши, каждый
выступ или подъем были полны народом. Народ двигался целой лентой по турецким улицам. Вышли
на Туркестанскую (19). Все магазины в этот день были заперты. Впереди пели наши певчие «Во
Иордане крещаетися» [62], (20) и как только они прекращали оркестр подхватывал и играл «Коль
Славен Наш Господь в Сионе» (21). Было торжественно-жутко. Голубая высь казалось наполнена
ангелами ликующими над торжеством Православия, которого пять веков с лишним ни видал
Трапезонд. Солнце ярко залило своим светом облачения священников, хоругви, кресты, иконы и
знамена. Процессия медленно повернула с Туркестанской узким переулком к морю. Вдруг
неожиданно развернулась дивной красоты панорама. Павильон выстроенный у самого берега моря
расцвеченный русскими национальными цветами проектировался на зеленоватом фоне моря, девять
больших фелюг с мачтами (22) но без парусов а на веслах покачивались переполнен[н]ые народом.
Вправо от павильона [63] стояло 9 юношей в купальных костюмах держась за веревку
ограничивавшую рвение каждого из них. Вся площадь образованная по [64] берегу [65] моря до
первых построек, сооруженных на стенах древней крепости; крепости существовавшей до
Комненов [66], (23), видевшей служение богу Аполлону [67], (24), была залита народом. Митрополит
прошел под сень шатра. В руках у него был крест черного дерева обвитый лентами. Ему была
приготовлена лодка украшенная коврами и гирляндами. Благословив воду Митрополит вошел в лодку.
За ним последовал муж, нач[альник] шт[аба]. Во вторую лодку пригласили нас, дам. Я быстро
согласилась на это предложение, а теперь жалею, т[ак] к[ак] отвлеченная нашей лодкой, креном, массой народа набившегося в нее, я не так уж внимательно следила за тем, что творилось на воде.