Снисходительный с мягкими манерами – я бы сказал – эпохи рококо старый благодушный генерал.
Окопами и пр[очим] остался доволен. Наговорил любезностей.
К вечеру я совсем расхворался. Вызвал фельдшера Дергалова (32) для массажа груди. Спать лег
рано, т[а]к к[ак] на фронте было совершенно тихо.
15 янв[аря] (воскр[есенье]) у выс[оты] 124,4.
Серо, тихо. Ночью, после аспирина, я вспотел. Чувствую себя лучше.
С утра было много дела. Для чего-то мне придана еще 2-ая рота, отлынивающая от работ. Имел
крупный разговор с врем[енным] кома[ндиром] этой роты подпрап[орщиком] Доценкой (33).
Пригрозил обвиненным в неповиновении ввиду противника. Подействовало и даже очень.
На сближенном участке сделал археологическое открытие – следы 2-ой линии. След[овательно], когда-то осенью еще кто-то придавал ей [18] значение. Теперь 5-ая рота разрабатывает ее.
16 янв[аря] (понед[ельник]). Позиция у выс[оты] 124,4 [19]. Ясный морозный день.
Днем над нашим участком кружился герм[анский] аэроплан – что-то высматривал. 6-ая батарея
обстреляла «бугры» на сближен[ом] участке, посбивала стальные щиты у амбразур. Но в конце
концов, это – вздор!
Завален канцелярщиной. Сижу над бумагами до 2–3 ч[асов] ночи.
17 янв[аря] (вторн[ик]). Позиция у выс[оты] 124,4.
Облачно. По кр[айней] мере спокойно. Занят отчетностью.
18 янв[аря] (среда). Поз[иция] у выс[оты] 124,4.
Ясный холодный день. Опять появился герм[анский] аэроплан, начавший крутиться над
штурмовой батареей. В конце концов, он сбросил 4 бомбы, отметил расположение батареи
светящимся шариком, и вскоре засвистели тяжелые снаряды… Методически, размеренно правильно
по нашим пушчонкам было выпущено 140 снарядов, без особого успеха. Как глупо иногда
расходуются снаряды!..
19 янв[аря] (четв[ерг]). Поз[иция] у выс[оты] 124,4.
Серый тихий день. Днем немцы закатили 5 чемоданов (34). Осколки обсыпали крышу моего
жилища.
Отправил наконец все свое бумажное творчество в штаб. Как гора с плеч!.. С легким сердцем
проходил до сумерек по окопам.
Фельдшер Дергалов думает, что я перенес на ногах воспаление легких. Грудь у меня все еще
забинтована.
20–21 янв[аря]. Позиция у выс[оты] 124,4.
Серо, тихо, спокойно. 21-го разбушевалась метель. Обстановка с внешней стороны напоминает
верещагинские мотивы: «На Шипке!» (35) С тою, однако, разницей, что у нас все живы и от морозов
не страдают.
К 22 января [20]. Лондонские настроения (Киевск[ая] мысль (36) от 20 янв[аря] 1917, в фельетоне
«В Тумане») к[оторы]м я симпатизирую от души: «…бесконечно жаль того нашего мира который
существовал до 1914 г. Тогда мы все были им недовольны, все ворчали, протестовали, проклинали, кажется, готовы были стереть его с лица земли. А между тем, какой это был в сущности милый, добрый, веселый и уютный мир, когда сравнить его с тем миром, который мы узнали в теч[ение]
последних 2 ½ лет! Какой романтически розовой дымкой он был окутан. И я часто вспоминаю его
теперь, как потерянный рай, который однажды ушел и больше не вернется…»
«Настанет время и придет новый мир, лучший, чем тот мир, к[отор]ый мы раньше знали, но это
будет уже другой мир, к[оторо]му при всех его несомненных достоинствах будет не хватать той
юношеской наивности и юношеской веры в свои силы, к[отор]ые составляли такое очарование
«древнего мира» 1913 г…»
[***] [21]
В газетах чувствуется томление по миру. Определеннее других газет в этом направлении
высказывается «День» (37). Он надеется, что «принятые конференцией (38) решения будут
проникнуты сознанием серьезности и важности момента, и что ими будет намечен кратчайший и
вернейший путь к окончанию войны, наиболее соответствующему интересам держав согласия».
22 янв[аря] (воскр[есенье]). Поз[иция] у выс[оты] 124,4.
Ветер стих. Расчищаем снег. Немцы обстреляли траншейных рабочих. Потерь не было.
Под вечер все окопы и ходы были чисты. Я остался доволен работами. Зато ненадежна связь с 6-ой
батареей. Телефонисты на артел[лерийском] наблюдат[ельном] пункте вечно спят [22].
Судя по газетам, война как ни как кончается.
23 янв[аря] (понедельн[ик]). Поз[иция] у выс[оты] 124,4.
Проснулся затемно с странным предчувствием каких-то надвигающихся событий. Со мною это
бывает в критич[еские] моменты жизни. Предчувствие грозы…
И гроза разыгралась… Чуть свет, в 8 ч[асов] утра, немцы внезапно открыли по сближенному
участку сильный минный и бомбометный огонь. Я немедленно обратился в 6-ую и 9-ую штурм[овую]
батареи. Но безуспешно: №№-а (39) 6-ой батареи были в отлучке (в бане), а с 9-ой мне ответили, что
батарейный командир сейчас в обозе, а «без него батарея огня открывать не может!»