Сложные политические интриги заставили Вильямса в октябре 1757 г. покинуть Петербург, но Понятовский, теперь уже в качестве саксонского посланника, остался и в Петербурге, и в постели цесаревны. Вскоре любовник потерял всякое чувство меры и был выслан Елизаветой Петровной из России.
Итак, русская цесаревна стала агентом британской разведки? На самом деле Екатерина сумела переиграть матерого британского разведчика. Она использовала деньги и влияние Вильямса в своих личных целях. Ну а шалопая Стася она сделала своей козырной картой, и не простой, а королем. И действительно, в августе 1764 г. Стась был выбран польским сеймом в короли под именем Станислава Августа IV.
Екатерина писала графу Н.И. Панину: «Поздравляю вас с королем, которого мы сделали». Для обеспечения «свободного волеизъявления» панства еще в апреле 1763 г. в Речь Посполитую был введен «ограниченный контингент» русских войск. В сентябре русский посол в Польше князь Н.В. Репнин приступил к выплате гонораров. Королю Стасю он выдал 1200 червонцев, но тут вмешалась Екатерина и прислала еще 100 тысяч червонцев. Август-Александр Чарторыйский получил от Репнина 3 тысячи червонцев. Примасу Польши обещали 80 тысяч, но пока выдали лишь 17 тысяч. Персонам помельче и давали соответственно. Так, шляхтич Огинский получил на содержание своей частной армии всего только 300 червонцев.
Россия и Пруссия сразу же признали нового польского короля. Англия, Франция и Турция тянули время, показывая свое недовольство результатами выборов. Король Луи XV, считавший Польшу чуть ли не своей провинцией, стал оказывать активную поддержку противникам короля Станислава Августа, посылая им деньги, оружие и офицеров-инструкторов.
Лондон же в очередной раз оказался в сложном положении. С одной стороны, враг его заклятого врага Франции должен был бы автоматически становиться другом Англии, но, с другой стороны, правящие круги Британии всегда были против любого усиления России.
Ну а Екатерина II хотела от короля Георга III того же, что и от сэра Вильямса, – денег, но в куда большем объеме. 5 января 1764 г. английский посланник граф Бекингэм на конференции с вице-канцлером объявил, что его правительство «никак не может дать России 500 000 рублей субсидии на текущие польские дела»[37]. Козырем Екатерины было заключение нового торгового договора. Король тянул резину с субсидиями, а императрица – с договором.
Так, лорд Сандвич, заведовавший иностранными делами по северному департаменту, заявил русскому послу Грассу, что «в русском проекте есть два пункта, которых Англия никак не может принять: один пункт о Польше, другой – о Турции. Англия не может обязаться помогать России в случае войны последней с Турциею по своим существенным торговым интересам; не может также обязаться субсидиями для польских дел, потому что казна истощена последнею войною [Семилетней. – А.Ш.], и таким обязательством нынешние министры возбудили бы против себя всенародный крик; а на все другие предложения императрицы в Англии охотно согласятся»[38].
В России активным сторонником союза с Англией был граф Никита Иванович Панин, руководивший коллегией Иностранных дел с 1763 по 1781 г. Его «идеей фикс» был «Северный союз» или, как тогда говорили, «Северный аккорд».
Согласно плану Панина, союз северных некатолических стран Европы должен противостоять союзу южных католических государств. Панин предлагал в тесном военно-политическом союзе Россию, Англию, Пруссию, Саксонию, Швецию и Данию против Австрийской империи, Франции и Испании.
Проницательная Екатерина с самого начала видела изъяны этого «академического проекта», но сперва помалкивала и пыталась использовать Панина и его идеи в своих целях, которые с 1762 г. полностью совпадали с интересами государства Российского.
Об отношениях с Англией в 1765 г. хорошо сказал С.М. Соловьев: «Содержанием отношений с Англиею по-прежнему были бесплодные толки о союзе. Делали друг другу взаимные комплементы: Панин в заметках своих для императрицы называл англичан торгашами, лавочниками; новый английский посланник Макартней, жалуясь на медленность переговоров, писал своему министерству, что не может быть иначе в стране, где все дело ведется в лавках, величаемых коллегиями, и мелкими купцами, которых угодно называть членами комиссий. Это относительно торгового договора; что же касается политического союза, то Макартней нашел другого противника уже не в членах русских комиссий; он писал: “Король прусский не желает, чтоб русский двор имел других союзников, кроме него”»[39].
Наконец 20 июня (1 июля) 1766 г. в Петербурге граф Панин и английский посланник Джордж Маккартни подписали договор о мире, дружбе и взаимной торговле. Что же касается «Северного аккорда», то он Лондону в принципе нравился, но там никак не хотели включить пункт о помощи России в войне против Турции. Тем не менее Англия в ходе Русско-турецкой войны 1768–1774 гг. занимала позицию крайне благожелательного к России нейтралитета.