Евгений Сатановский
Россия и Ближний Восток
Котел с неприятностями
От автора
Вообще-то представленная читателю книга не имеет ничего общего с тем, как она изначально должна была выглядеть. Хотя, по правде говоря, ни одна книга на свете не имеет ничего общего с тем, как она должна была бы выглядеть. Не исключено, что первоначальная версия «Отверженных» Виктора Гюго могла быть издана в формате покетбука, а «Война и мир» графа Льва Толстого была задумана как святочный рассказ. Вполне возможно, что Шекспир и Голсуорси писали коротко – это издатели заставили мэтров безбожно раздуть сданные в печать произведения, накачав их информацией, которую, включая имена персонажей, невозможно запомнить ни с первого, ни с двадцать первого раза. Папа автора всю жизнь пытался прочитать «Сагу о Форсайтах». На пятидесятой странице он засыпал, и очередная сигарета падала, осыпая пеплом все вокруг – курил он с семи лет, начав с махорки, а после первого инфаркта перешел с «Беломора» на более легкую «Яву». Потом папе приходилось приниматься за все с самого начала: он забывал, кто из героев с кем и в каких именно отношениях состоит. Скорее всего, О’Генри писал длинно и скучно. Это издатели обрезали все до такого состояния, что его сентиментальные многотомные романы превратились в юмористические рассказы. Хорошо известно, что Льюис Кэрролл вообще не писал ничего, кроме трактатов по математике, из чего со стопроцентной гарантией следует, что «Алиса в Зазеркалье» и «Охота на Снарка» изначально, до попадания в руки редакторов и переводчиков, содержали только уравнения и интегралы. Попробуйте найти полную библиографию Кэрролла – сами убедитесь. Британская королева тоже была разочарована.
Так вот, эта книга не имеет ничего общего… ну, впрочем, это уже было. Она задумывалась как серьезное пособие для серьезных студентов серьезного вуза. В ней должно было содержаться пятнадцать глав по пять-десять подглав в каждой. Когда к исходу первого месяца работы автор расписал первую главу до состояния, которое его более или менее удовлетворило, в ней оказалось примерно 100 страниц. Ну, может быть, 96 или 98, но это не слишком облегчало дело. Тупо глядя на дело рук своих и пытаясь понять, как уместить полтора десятка глав по сотне страниц в книгу, которая по предварительной договоренности с издательством должна была укладываться сотни в три, максимум три с небольшим, автор смутно заподозрил, что делает что-то не то. Но, следуя природному инстинкту, напоминающему тот, который ведет почтовых голубей к родному дому, а черепах Индийского океана гонит откладывать яйца на песчаном побережье южнее Маската, продолжил писать вразбивку – раздел оттуда, раздел отсюда. Заказанный объем был исчерпан, когда, по его подсчетам, была написана примерно четверть того, что имело смысл написать. Что еще важнее, время, которое было отведено на книгу, кончилось. Причем не просто кончилось: ушло не только основное время, но и благородно предоставленные терпеливым редактором полтора месяца сверх срока, которые автор честно заработал тем, что перед тем как засесть за книгу, с храбростью, граничащей с героизмом, заменил оба глаза. Точнее – хрусталики, которые надо было заменить давным-давно, поскольку многолетняя работа с горячим металлом в сортопрокатном цехе завода «Серп и Молот» обеспечивала не только пенсией с 50 лет – для тех, кто до них доживал, но и катарактой. Снизив свои минус двенадцать до приемлемых минус трех и получив уверения врачей, что не ослепнет в ближайшее время, автор написал все, что успел, – пока не уперся в объем и срок. Еще неделя помогла дописать мелочи, отрихтовать шероховатости, перелопатить материал и равномерно распихать его по главам и частям. После чего, в рамках чистовой редактуры, десяток глав был превращен в «информации к размышлению» в соответствии с бессмертными «Семнадцатью мгновениями весны» и разбросан между оставшимися. Именно эти вставки должны прояснить читателю, что объединяет и разделяет Магриб, Машрик, Африканский Рог, Аравийский полуостров и Двуречье. В каких отношениях между собой и с арабским миром находятся бывшие-будущие империи – Иран и Турция, вечный «фронтир» Афганистан и ядерный колосс на глиняных ногах – Пакистан. Как существуют рядом со своими соседями неисламские регионалы Израиль и Кипр и какую роль играют на Западе ближневосточные диаспоры. Какие планы реализуют основные местные игроки на ближней периферии: Балканах, Закавказье, североафриканском Сахеле и в Центральной Азии и на периферии дальней – в Азии Южной и Юго-Восточной.
Переплетенная стопка бумаги, покрытой типографской краской, которую читатель держит в руках, – треть изначально задуманного, и написана эта треть преимущественно по ночам и по выходным. Остальное время автор консультировал дипломатов и политиков. Давал десятки и сотни интервью журналистам. Отвечал на вопросы, удивляясь общему количеству идиотов на планете и их равномерному распределению по странам мира. Вел колонки в «Известиях» и «Московских новостях», полосу в «Военно-промышленном курьере» и много что еще в других местах. Ничего не вел в блоге, твиттере и фейс-буке, которых не имел, не имеет и надеется никогда не иметь – не президент, некогда. Еженедельно по утрам в четверг общался с российскими радиослушателями вместе с Владимиром Соловьевым и Анной Шафран, а вечером, опять-таки в четверг, раз в две недели портил настроение русскоязычным американским радиослушателям с Михаилом Бузукашвили. Работал «говорящей головой» для телевидения, если что-то случалось на Ближнем Востоке, где все время что-нибудь случается. Носился по миру в соответствии с поговоркой «для бешеной собаки сорок верст – не крюк». Читал лекции студентам. Штудировал новые и перечитывал любимые книги – в большом количестве. Просматривал журналы и газеты. Прорабатывал аналитические материалы, подготовленные экспертами Института Ближнего Востока. Писал статьи и следил за новостями. Проводил совещания и участвовал в совещаниях. Отвечал на вопросы. Следил за происходящим на финансовых рынках и в черной металлургии. Переругивался с идейными и личными врагами, преимущественно покровителями «бородатых зайцев» из числа саудовской и иранской резидентуры, в телеэфире, радиоэфире и живьем, с интересом читая потом, что они об этом пишут в Интернете, где всякая мелкая болонка становится храброй, как тренированный питбуль. Организовывал конференции и выступал на чужих конференциях, стараясь уложить все, что хотел сообщить аудитории, в отводимые на каждый приличный доклад десять минут. Именно десять, поскольку это максимально допустимое время, после которого слушатели начинают засыпать, если только выступающий не поет, не играет на музыкальных инструментах и не исполняет стриптиз у шеста. Впрочем, двое из трех засыпают и в последнем случае, особенно если шест изготовлен из нержавеющей стали зеркальной полировки – не «быстрореза» или 12Х18Н10Т, но тоже приличной, вращается на бесшумных подшипниках и оказывает гипнотический эффект. Короче говоря, автор был занят – как всегда, на протяжении последних сорока пяти лет, с тех пор как злая судьба и Закон о всеобщем среднем образовании привели его в первый класс средней 720-й школы. Доведя же себя до изнеможения работой, он общался с друзьями и семьей – преимущественно по мобильному и скайпу, гладил по шелковистой шерсти двухкилограммового пекинеса Зулю – официально Гакусей-Зянь-Вэй, и пил чай в объемах, которых с избытком хватило бы на год населению Шанхая.