Достаточно упомянуть его известные работы «Начало опричнины», «Опричный террор» и «Иван Грозный».
дробно исследовал политический механизм опричного террора. Под его пером сходство опричнины со сталинской «чисткой» приобрело очертания поистине рельефные. Одним словом, он лучше, чем кто бы то ни было другой, отдавал себе отчет в том, что действительно происходило в России в 1560-е.
К чести его, Скрынников не обнаружил ни малейшего желания оправдывать эту жуткую репетицию сталинского террора «борьбой с изменой», как делали до него Виппер и Бахрушин. И хотя он заметил, что в досамодержавной Москве «монархия стала пленницей аристократии»,15 он вовсе не склонен утверждать «объективную неизбежность физического истребления княжеско-боярских семей», как делал его учитель Смирнов. Он не скрывает от себя (и от читателя), что прежде всего «период опричнины отмечен резким усилением феодальной эксплуатации», предопределившим «окончательное торжество крепостного права». Во-вторых, замечает он, «опричные погромы, кровавая неразбериха террора внесли глубокую деморализацию в жизнь страны».16 И что же?
Работая с открытыми глазами, имея перед собою ужасающие факты, многие из которых введены были в научный оборот им самим, сделал он попытку пересмотреть традиционную оценку опричнины? К сожалению, снова, как и в случае с Зиминым, суждено нам пережить горькое разочарование. Выводы Скрынникова не только не будут соответствовать его посылам, они будут им противоречить. И получится у него, что «опричный террор, ограничение компетенции боярской думы... бесспорно способствовали... укреплению централизованной монархии, развивавшейся в направлении к абсолютизму».17
Итак, сакральное заклинание было произнесено. А это значит, что Скрынников, как до него Зимин, остался в рамках консенсуса. И «великая чистка» Ивана Грозного, с такой силой описанная им самим, все-таки оказывалась «исторически неизбежной и прогрессивной».
Р. Г. Скрынников. Иван Грозный, М., 1975, с. 114.
Р.Г. Скрынников. Опричный террор, Л., 1967, с. 247-248.
Р.Г. Скрынников. Опричнина Ивана Грозного, автореферат докторской диссертации, Л., 1967, с. 41.
Король умер, да здравствует король! Марксистско-платоновская ипостась мифа, снова возрожденная Зиминым, была снова ниспровергнута — ради вящего торжества его марксистско-соловьевской ипостаси.
Присмотревшись к концепции Скрынникова, мы отчетливо видим следы, оставленные на ней мифом. Если Зимин отрицал «пресловутое столкновение боярства с дворянством» и реабилитировал великих оппозиционеров XVI века, то Скрынников не только, как мы помним, многоречиво клеймил «изменнические сношения Курбского», он дал понять, что террор против аристократии, «взявшей в плен монархию», был вовсе не так уж и дурен сам по себе. Безобразие начиналось, лишь когда распространился он на другие социальные слои, бывшие объективно союзниками монархии в борьбе с боярами. «Опричный террор, — говорит он, — ослабил боярскую аристократию, но он нанес также большой ущерб дворянству, церкви, высшей приказной бюрократии, т.е. тем социальным силам, которые служили наиболее прочной опорой монархии. С политической точки зрения, террор против этих слоев и групп был полной бессмыслицей».18
Говоря в моихтерминах, Скрынников сочувствует попытке Ивана Грозного, освободившись от аристократии, превратить традиционный русский абсолютизм в восточную деспотию. Не сочувствует он лишь «политической бессмыслице», иррациональности самодержавной тирании, беспощадно уничтожавшей собственных союзников. Словно можно себе представить рациональную тиранию. Словно одни бояре, а не все подданные царя Ивана были для него рабами, как знал еще Ключевский. Словно государство холопов могло не быть сплошной жестокой бессмыслицей.
Это еще не все, однако. Логика мифа глубока и коварна. Стоит признать его исходный постулат — и придется отступать дальше. Стоит признать, что самодержавие естественно для России, а тиран — «национальный лидер», — и придется соглашаться, что освобождение монархии от «аристократического плена» невозможно без опричнины.
Но как все-таки быть с катастрофой русского крестьянства, которая ведь оказалась первым же результатом этого «освобождения
18 Р.Г. Скрынников. Иван Грозный, с. 191 (выделено мною. —А.Я.).