Глава одиннадцатая Последняя коронация?
аспект
Для Иванианы 2005 год был, пожалуй, самым продуктивным в её истории: целых две монографии, специально посвященных царю Ивану. Мельком мы уже упоминали обе. Пришло время поговорить о них подробнее.
Религиозныи
Там же, с. 211. Там же. Там же, с. 209.
Первая из них принадлежит перу Александра Дворкина, который, говоря словами его научного руководителя и духовного наставника протопресвитера Иоанна Мейендорфа, «выступает не только как историк, но и как профессиональный богослов».42Эта необычная комбинация, боюсь, и привела к несколько странному взгляду на конфликт между царем и его правительством. Трактует его Дворкин главным образом как конфликт идеологический. Антитатарская стратегия Правительства компромисса (он называет его Избранной Радой) выглядит под его пером подозрительно похожей на позицию славянофилов середины XIX века и особенно М.П. Погодина, позицию, о которой еще предстоит нам подробно говорить во второй книге трилогии.
«Если Москва и в самом деле Третий Рим, а Московская Русь новый Иерусалим, — сообщает нам Дворкин предполагаемую суть этой стратегии, — ей следует... признать себя ответственной за судьбу христиан, остающихся под иноверным игом, и в конце концов отвоевать Константинополь».43 Значит о Константинополе заботился князь Андрей, умоляя царя не открывать южную границу страны крымским разбойникам, а вовсе не о судьбе своей страны? Странно. Но допустим. Совершенно другой точки зрения держался, согласно Дворкину, царь Иван.Больше того, «именно здесь залегали корни разногласий между Иваном и советниками Избранной Рады, ибо держава, которую он хотел создать, не*имела ничего общего с Византией, отринутой богом и плененной турками. Русь виделась Грозному сильной наследственной монархией наподобие национальных монархий, какими были тогда Испания, Англия и Франция».44
Тут Дворкин опирается на авторитет известного историка церкви протоиерея Георгия Флоровского, который тоже утверждал, что «не только политически, но и культурно Грозный был обращен имен-
Александр Дворкин. Иван Грозный как религиозный тип, Нижний Новгород, 2005, с-
Там же, с. 124.
Там же.
но к западу...»45 Да, соглашается Дворкин, «взгляд Ивана был в значительной степени обращен в сторону запада».46 И главным его грехом был «упорный отказ признать за Москвой долг перед византийским наследием и обращение к западу»47
Так вот в чем, оказывается, дело: «в кровожадного тирана» царя превратило именно его предпочтение «западничества» визан- тийству. Непонятно тут лишь одно — почему в таком случае обрушился Грозный как раз на запад и даже предложил турецкому султану союз именно против Запада? И до такой степени важна была для царя эта война с Западом, что ради неё открыл он южные границы России, подвергнув страну смертельной опасности? К сожалению, автор не заметил во всем этом очевидного, казалось бы, противоречия.
Увы, это не единственное противоречие, которого он не заметил. Отец Мейендорф так рекомендует главное открытие своего ученика: «Иван находился под обаянием идей западного Ренессанса, скорее всего был знаком с сочинениями Макиавелли и, сверх того, восхищался военно-монашескими орденами запада».48 А вот что пишет ученик: «Взор первого царя всё время обращался к прошлому. И он хотел воссоздать это прошлое таким, как оно, по его мысли, было всегда... Даже разрушая вековые традиции, полагал, что действует во имя этих самых традиций»49 Оставался, говоря словами Ключевского, верен «воззрениям удельного вотчинника».
Так что же в таком случае растлило Грозного — «обращение к западу», как полагал Георгий Флоровский, или «обращение к прошлому», как думал Василий Ключевский?
Все эти противоречия, однако, мелочи по сравнению с главным. С тем, что молодой современный историк-богослов, воспитанный одним из самых прогрессивных православных теологов, ни на минуту не задумался над исторической виной иосифлян (и, следова-
Там же, с. 126.
Там же, с. 183.
Там же, с. и.
тельно, церкви, которую они возглавляли). В первую очередь заключается эта вина в том, как мы помним, что во имя своих корыстных земных интересов отстояли иосифляне в затянувшейся на четыре поколения идейной войне неотторжимость монастырских земель, сокрушив тем самым политическое наследие Ивана III.