Не сорок лет, но четыреста блуждала страна по имперской пустыне. Динамика её истории стала катастрофической. Миллионы соотечественников жили и умерли в рабстве. Гарантии от произвола власти оказались недостижимыми. И, как проклятие, витала над нею все эти столетия тень её Грозного царя. Можно, если хотите, за неимением лучшего термина назвать это торжество холопской традиции своего рода мутацией русской государственности, затянувшейся на столетия. Но как его ни назови, всему, что имело начало, неминуемо предстоит конец.
Закончу поэтому тем, с чего начал. Разве не возьмем мы грех на душу, если не воспользуемся сегодняшним — последним, быть может, — шансом освободиться от средневекового проклятия, перечеркнув, наконец, выбор тогдашних церкви и царя? Ничего больше, собственно, и не имел я в виду, когда говорил о жанре предостережения.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КОНЕЦ
ЕВРОПЕЙСКОГО
СТОЛЕТИЯ
РОССИИ
часть первая
конец европейского столетия россии
[глава
ПЕРВАЯ
Завязка
глава вторая глава третья глава четвертая
рагедии
Первостроитель Иосифляне и нестяжатели Перед грозой
часть вторая
отступление в теорию
глава пятая глава шестая глава седьмая
глава восьмая глава девятая глава десятая глава
часть третья
иваниана
одиннадцатая заключение
Крепостная историография Деспотисты
Язык, на котором мы спорим
Введение к Иваниане Первозпоха Государешенный миф Повторение трагедии
Последняя коронация?
Век XXI. Настал ли момент Ключевского?
глава первая 65
Завязка трагедии
22 октября 1721 года на празднестве в честь победы во второй Северной войне — Россия тогда вернула себе балтийское побережье, отнятое у неё в XVI веке, в ходе первой Северной войны, Ливонской, — канцлер Головкин, выражая общее мнение, так сформулировал главную заслугу Петра: «Его неусыпными трудами и руковож- дением мы из тьмы небытия в бытие произведены и в общество политичных народов присовокуплены».1
Четыре года спустя русский посол в Константинополе Неплюев высказался еще более определенно: «Сей монарх научил нас узнавать, что и мы люди».2 Полвека спустя это мнение сотрудников Петра подтвердил руководитель внешней политики при Екатерине II граф Панин. «Петр, — писал он, — выводя народ свой из невежества, ставил уже за великое и то, чтоб уравнять оный державам второго класса».3
Глава первая Завязка трагедии
Петр извлек Россию из небытия и невежества, научил нас узнавать, что и мы люди. На протяжении столетий стало это убеждение общим местом — и не только для профанов-политиков, но и для экспертов.
Точка отсчета
Один из лучших русских историков Сергей Соловьев уверенно писал в своем знаменитом панегирике Петру о России допетровской как о «слабом, бедном, почти неизвест-
. Цит.
по: В.О. Ключевский. Сочинения, М., 1958, т. 4, с. 206.
2
Там же, с. 206-207. 3 Там же, т. 5, с. 340.
3 Янов
александр янов i
Европейское столетие России. 1480-1560
ном народе».4 И коллеги, включая его постоянного оппонента Михаила Погодина, были с ним в этом совершенно согласны. И никому как-то не пришло в голову спросить, а когда, собственно, и почему, и как оказалась допетровская Россия в состоянии упомянутого небытия и невежества? Почему стать даже «державой второго класса» было для неё счастьем? Или еще проще: а правда ли, что все допетровские века были одной сплошной тьмой небытия, из которой Отец Отечества вывел страну к свету, славе и богатству?
Вот лишь один пример, который — на фоне приведенных выше гимнов Петру — выглядит странным диссонансом. Современный английский историк М. Андерсен, специально изучавший вопрос о взглядах англичан на Россию, пишет, что в XVII веке в Англии знали о России меньше, чем за сто лет до этого.5 Что, по-вашему, мог он иметь в виду?
А вот еще пример. В 1589 году в Англии были изданы записки Ричарда Ченслера, первого англичанина, посетившего Россию в 1553-м, т.е. за полтора столетия до Петра. Одна из глав посвящена царю. И называется она почему-то не «О слабом и бедном царе пребывающего в небытии народа» или как-нибудь в этом роде, а напротив: «О великом и могущественном царе России».6 Такое же впечатление вынес и другой англичанин Энтони Дженкинсон. В книге, опубликованной в Англии в конце XVI века, он писал: «Здешний царь очень могущественен, ибо он сделал очень много завоеваний как у лифлянд- цев, поляков, литвы и шведов, так и у татар и у язычников».7