Достаточно ведь просто спросить, кому обязан погромщик самим противопоставлением «простого народа» интеллигенции, чтобы не осталось сомнений, что вышел Марков из славянофильской шинели. У кого еще мог он заимствовать странную, согласитесь, идею, что именно в этом простом народе «сосредоточена вся мысль страны»? Откуда, если не от Достоевского, его воинствующий антиинтеллектуализм, представление о том, что интеллигенция не более, чем «чужой народик, очень маленький, очень ничтожненький»? Откуда химера, что управляться Россия может лишь посредством прямого общения простого народа с самодержавным хозяином - без «бюрократического средостения»? Разве всё это не ключевые, не фундаментальные основы той самой консервативной утопии, которая строилась в России на протяжении всего XIX века - сначала Аксаковым (как внеевропейская), потом Данилевским (как антиевропейская), потом Шараповым и Никольским (как антиеврейская)?
Мои консервативные критики откровенно намекают, что само уже рассмотрение философии Маркова в одном ряду с такими паладинами идеологии национального эгоизма, как Аксаков или Данилевский, дисквалифицируют тезис Соловьева о неминуемом вырождении этой идеологии51. Как иначе, однако, объяснили бы эти критики происхождение идей Маркова? Из каких других источников могла проистекать идеология черносотенного Союза русского народа? Даже Кожинов был честнее, предположив, что просто в «изменившейся исторической реальности 1900-1910 годов» невозможно было защищать русское самодержавие иначе, нежели методами «италианского фашизма».
Другое дело, что в реальной жизни альтернатива «италианскому фашизму», конечно, была, но состояла она, как мы сейчас увидим, в откровенном признании, что консервативная утопия, краеугольным камнем которой была вера в императивность самодержавия, окончательно выродилась и защищать её порядочному человеку больше невозможно. Как иначе истолковали бы критики, скажем, признание Л.А. Тихомирова после революции пятого года, что «Россия... прямо находится в гибели и царь бессилен её спасти»?[160]Или аналогичное признание Б.В. Никольского, что «царствующая династия кончена и на меня её представителям рассчитывать [больше] нечего»53.
В любом случае, однако, обозначился ли конец выродившейся консервативной утопии решением Маркова продолжать за неё борьбу, опираясь на гестапо, или отказом от борьбы, как в случаях Тихомирова и Никольского, ясно одно: идеология национального эгоизма обанкротилась безнадежно. Разве не в этом действительный урок вырождения благородной консервативной утопии XIX века?
См. например: РепниковА.В. Современная историография российского консерватизма. WWW.NATI0NALISM,0RG
'Зпплтмыа
Глава десятая Агония бешеного национализма
«жидо-масонского заговора»
«Италианский фашизм» оказался, однако, лишь первой вехой на пути ее дальнейшего вырождения. Знаменосцем следующего ее шага по справедливости следует признать Григория Бостунича, дослужившегося до генеральских чинов в СС и ставшего, согласно американскому историку, «доверенным лицом Гиммлера и Гейдриха», свого рода «живым воплощением родства между черносотенной идеологией и нацистской мыслью»54.
Бостунич, в отличие от Маркова, полагал себя профессиональным историком. Потому и не ограничился ссылкой на подавление Господом восстания Сатанаила-Денницы, а тщательно исследовал генезис «еврейской революции» на протяжении всей мировой истории. Высшим его достижением в глазах нацистов была графическая схема движения этой революции в виде карты Европы, оплетенной змеей. Называлась она «Путь символического Змия, долженствующего поработить весь мир под жидовское иго».
Комментарий к этой знаменитой в нацистском Берлине карте был такой: «Так как тайное жидовское правительство для осуществления своих планов пользуется своим подручным - масонством, то порабощение мира жидами изображается применительно к масонской символике в виде Змия, который, замыкая магическое кольцо, сам жалит себя^ хвост... Политический план мирного завоевания для Сиона вселенной составлен был царем Соломоном еще за 929 лет до Р. Хр.»[161].
Технология реализации этого плана была довольно проста: «Проникая в недра встречаемых им на пути государств, Змий подтачивал и пожирал все государственные, нееврейские силы, по мере их роста. Это же должен он делать и в будущем до тех пор, пока цикл
Walter Laqueur. Russia and Germany: A Century of Conflict. Weidenfeld & Nicolson, 1965. P. 122, 125.
пройденного им пути не сомкнётся возвратом главы его на Сион и пока, таким образом, Змий не сосредоточит в сфере своего круга всей Европы, а через нее и остальной мир»56.