Мысль о «неевропейскости» России высказывали многие известные писатели, политики, философы Старого Света. Ярче других это сделали, пожалуй, Ж.-Ж. Руссо, Р. Киплинг и О. Шпенглер, автор всемирно известного «Заката Европы», который не раз обращался к вопросу о судьбе и исторической роли России и россиян.
Вот оценка Шпенглером России: «Разницу между русским и западным духом необходимо подчеркивать самым решительным образом. Как бы глубоко ни было душевное и, следовательно, религиозное, политическое и хозяйственное противоречие между англичанами, немцами, американцами и французами, но пред русским началом они немедленно смыкаются в один замкнутый мир… Настоящий русский нам внутренне столь же чужд, как римлянин эпохи царей и китаец времен задолго до Конфуция, если бы они внезапно появились среди нас. Он сам это всегда сознавал, проводя разграничительную черту между «матушкой Россией» и Европой».
Ну а как же тогда понять «матушку Россию»? Куда ее отнести? Послушаем Киплинга. «Русский человек – милейший человек, покуда не напьется. Как азиат, он очарователен. И лишь когда настаивает, чтобы к русским относились не как к самому западному из восточных народов, а, напротив, как к самому восточному из западных, превращается в этническое недоразумение…» Вот вам и британский ответ: русские – не европейцы, они – азиаты. И Россия – страна не европейская, а азиатская, не западная, а восточная.
Образ второй: Россия – не просто неевропейская, но полудикая страна, еще не завершившая переход от варварства к цивилизации.
Жан-Жак Руссо полагал даже, что «русские никогда не станут истинно цивилизованными…». Не станут потому, что «…подверглись цивилизации чересчур рано. Петр обладал талантами подражательными, у него не было подлинного гения, того, что творит и создает все из ничего. Кое-что из сделанного им было хорошо, большая часть была не к месту. Он понимал, что его народ был диким, но совершенно не понял, что он еще не созрел для уставов гражданского общества. Он хотел сразу просветить и благоустроить свой народ, в то время как его надо было еще приучать к трудностям этого».
Такое представление о России и русских получило распространение в Европе вскоре после завершения Наполеоновских войн. И немалый вклад в него внесли рафинированные европейские интеллектуалы типа мадам де Сталь и Жозефа де Местра. Но классическим выражением этой позиции считается работа маркиза де Кюстина «Россия в 1839 году», которая стала книгой, продиктованной «фобией», страхом перед Россией, которая-де жаждет завоевать весь остальной мир и – что наиболее важно – в самом деле способна это совершить, о чем многократно и подчас с предельной тревогой вещает француз. Какими же предстают Россия и русские на страницах книги Кюстина? Это страна рабов. «Можно сказать, что весь русский народ, от мала до велика, опьянен своим рабством до потери сознания». Это страна, близкая к первобытности. «Только здесь, в глубине России, можно понять, какими способностями был наделен первобытный человек и чего лишила его утонченность нашей цивилизации. Повторяю, еще раз: в этой патриархальной стране цивилизация портит человека. Славянин по природе сметлив, музыкален, почти сострадателен, а вымуштрованный подданный Николая – фальшив, тщеславен, деспотичен и переимчив, как обезьяна. Лет полтораста понадобится для того, чтобы привести в соответствие нравы с европейскими идеями, и то лишь в том случае, если в течение этого длинного ряда лет русскими будут управлять только просвещенные монархи и друзья прогресса, как ныне принято выражаться».
«Я не осуждаю русских за то, каковы они, – продолжает маркиз, – но я порицаю в них притязание казаться теми, что и мы. Они еще совершенно некультурны. Это не лишало бы их надежды стать таковыми, если бы они не были поглощены желанием по-обезьяньи подражать другим нациям, осмеивая в то же время, как обезьяны, тех, кому они подражают. Невольно возникает мысль, что эти люди потеряны для первобытного состояния и непригодны для цивилизации».
Это страна-тюрьма. «Нужно жить в этой пустыне без покоя, в этой тюрьме без отдыха, которая именуется Россией, чтобы почувствовать всю свободу, предоставленную народам в других странах Европы, каков бы ни был принятый там образ правления. Когда ваши дети вздумают роптать на Францию, прошу вас, воспользуйтесь моим рецептом, скажите им: «Поезжайте в Россию». Это страна крайностей и необузданных страстей. «Россия – страна необузданных страстей и рабских характеров, бунтарей и автоматов, заговорщиков и бездушных механизмов. Здесь нет промежуточных степеней между тираном и рабом, между безумцем и животным».