Много лет спустя современник Достоевского А.Н. Пыпин подтвердил догадку Чаадаева, говоря о восстановлении при Николае идеологической монополии «особого пути России» под именем Официальной Народности. «Даже сильные умы и таланты, — писал он, — сживались с нею и усваивали ее теорию».22 Другими словами, то, что Чаадаев назвал «переворотом в национальной мысли», было на самом деле идейной реставрацией старой Московии в XIX ве-
История России в XIX веке, М., 1907, вып. 6, с. 452.
П.Я. Чаадаев. Цит. соч., с. 87.
Там же, с. 88.
АН. Пыпин. Характеристики литературных мнений отдвадцатых до шестидесятых годов. Спб., 1909, с. 192.
Экономическая реставрация
ке. И не будь у нас даже никаких других доказательств того, что она действительно произошла, ошибка Достоевского свидетельствует об этом исчерпывающе.
Экономическая
реставрация м.н.покровский строил
свою характеристику московитской экономики, сравнивая ее с тем, что происходило в России «веком раньше», с «экономическим расцветом времен молодости Грозного»,23 т. е., в моих терминах, с эпохой хозяйственного бума первой половины XVI столетия, приведшего к Великой реформе 1550-х. А говоря о «реставрации», имел он в виду восстановление регрессивной экономики времен опричнины. «Короткий экономический кризис, вызванный Смутой, — цитировал Покровский книгу Ю.В. Го- тье „Замосковный крой XVII века", — прошел так же быстро, как налетел... Но экономический расцвет времен молодости Грозного не повторился... Осталось хронически угнетенное состояние... Первые три четверти этого века носят определенно выраженный реакционный или, если угодно, реставрационный характер. Последний термин лучше подходит, ибо суть дела заключалась именно в реставрации, в возобновлении старого, в оживлении и укреплении таких экономических черт, которые веком раньше казались отжившими» 24
Натуральный оброк, допустим, вымирал в России в первой половине XVI века, а в Московии он снова был в порядке вещей. Это подтверждается массой документов. Например, бояре Лопухин и Романов собирали свои доходы с вотчин баранами и домашней птицей (Н.И. Романов еще и коровьим маслом). Дворцовые села Переяславского уезда тоже платили свои повинности овчиной, сырами и маслом. Барская запашка в одном из имений того же уезда уменьшилась за 40 лет более чем вдвое (с 546 десятин до 249), а в другом и вовсе исчезла.
М.Н. Покровский. Избранные произведения, M., 1966, т. 2, с. 413.
Глава вторая Московия: векXVII
Там же.
«Если бы даже это отсутствие сельскохозяйственного предпринимательства было уделом только крупного землевладения, и то мы имели бы пример большой экономической косности, — комментирует Покровский. — Но, кажется, что и средние хозяйства, с такой головокружительной быстротой переходившие на новые рельсы во дни молодости Грозного, сто лет спустя не только не подвинулись вперед, а даже подались назад»?5 Другим свидетельством экономической реставрации опричнины была массовая раздача царским сановникам «черных» земель (конечно, с сидевшими на них свободными крестьянами), «настоящая оргия земельных раздач». В1619-1620 годах, например, роздан был целый Га- лицкий уезд. В одни руки за один раз попадало по 300 крестьянских дворов и по полторы тысячи десятин. Темп этой «оргии», однако, нарастал в течение XVII века. В 1680-е Нарышкины получилиуже до 2500 дворов и 14 тысяч десятин земли. В конце концов, к исходу века в За- московье вообще не осталось «черных» земель (и свободных крестьян), а дворцовых было роздано до двух миллионов десятин.
Надо ли говорить, что новым хозяевам пришлось позаботиться о том, чтобы кто-то исправно снабжал их баранами и коровьим маслом? И что в результате бывшие «черные», самостоятельные крестьяне практически исчезли в уездах центральной Московии? Они становились собственностью помещиков. Историки обычно измеряют этот катастрофический процесс превращения крестьянина в собственность числом так называемых урочных лет, на протяжении которых помещик имел законное право разыскивать и возвращать «сошедших от него» крестьян.
Закон 24 ноября 1597 года, например, устанавливал для этого пятилетний срок. В Смутное время число урочных лет удвоилось. А в 1649-м Уложение царя Алексея установило возвращать беглых крестьян по писцовым книгам без урочных лет. Отныне закон обязывал крестьянина жить за помещиком «неподвижно» и «безвыходно». Другими словами, свободные (и полусвободные) до того соотечественники оказались — на восемь поколений вперед! — недвижимой собственностью других. Так выглядела экономика Святой Руси, которая хоть и была, если верить Достоевскому, «хранитель-