Французский историк подводит печальный итог этому всевластию спецслужб и нетерпимости: «Политика русификации не была в империи новостью. Она уже применялась в Польше после восстаний 1831 и 1863 годов. Но при Александре III она уже не являлась, как прежде, наказанием, налагаемым на непокорный край; она стала системой, которую русское правительство проводило по отношению ко всем подвластным национальностям, даже наиболее ему верным»21.
Другими словами, официальная политика «России под надзором полиции» сводилась, по сути, к самому примитивному брутальному этническому национализму. В моноэтнической стране такую политику назвали бы государственным шовинизмом, в многонациональной империи она была самоубийственной. «Новый порядок» словно бы сознательно готовил гигантский взрыв того, что назвали мы раньше «миной» №3.
w Глава восьмая
« Б л е стя щ и и п е р и о д » на финишн°й пр™°й
Нисколько не менее самоубийственно, однако, обстояло дело и с подготовкой взрыва мины № 2, крестьянской. Тут поневоле придется нам, пусть мимоходом, затронуть укоренившийся в историографии миф о предреволюционной финансовой политике самодержавия как о необыкновенном успехе, своего рода «русском чуде». Время между 1891 годом, когда, по словам русского историка, «перед глазами всего мира была продемонстрирована внутренняя слабость империи, где недород хлеба сопровождается ужасами голода, напоминающими мрачную и беспомощную эпоху далекого средневековья»22 - и очередным унизительным поражением империи в русско-японской войне, время, когда к управлению ее финансами пришел
История XIX века. Т. 7. С. 411-412. ИР. Вып. 29. С. 1.
Сергей Витте, часто называют даже «блестящим периодом» в истории России. И поверхностный взгляд как будто это подтверждает.
Русская промышленность и впрямь развивалась в этот период бурно, в особенности производство вооружений, разработка минеральных ресурсов и железнодорожное строительство. Протяженность железнодорожной сети России, не достигавшая в 1866 году и 6 тысяч верст, превысила к концу века 40 тысяч, выведя страну на второе место в мире после Соединенных Штатов. Впервые достигнут был бездефицитный бюджет, введена золотая валюта. Отсюда впечатление, что не будь это замечательное развитие прервано на полном скаку мировой войной (в одном варианте мифа) или коварным большевистским заговором (в другом), «Россия, которую мы потеряли» стремительно вырвалась бы в первые ряды богатейших и развитых стран, оказалась бы экономической - или энергетической - сверхдержавой.
Ничего похожего. Ибо, как говоритисторик российской экономики, «финансовое искусство - не магия, и поэтому блеск гниющего дерева всегда говориттолько о процессе разложения»23. Государственные расходы возросли за «блестящий период» на по процентов. За счет чего этот рост оплачивался? Цифры указывают на два источника: во-первых, на гигантский рост налогового обложения крестьянства, что, естественно, вело к катастрофическому сужению внутреннего рынка, во-вторых, на иностранный капитал.
«Правительственная политика, - говоритисторик, - направилась в сторону наименьшего сопротивления, всей своей тяжестью обрушиваясь совершенно незащищенный и задавленный класс крестьянства. Единственная защита этого класса заключалась в его потрясающей бедности: взяли бы больше, да нечего было взять»24. А когда выяснилось, что взять действительно больше нечего, то дело и пришло «к своему логическому концу: истощение платежных сил податных классов заставило Россию прибегать к ежегодным займам на разорительных условиях для покрытия хронического дефицита»25.
Там же. С. 21.
Там же. С. 24.
А что же бездефицитный бюджет? На самом деле, как оказалось, у правительства было два бюджета - ординарный и экстраординарный. Если первый и вправду сводился с ежегодным превышением доходов над расходами (агитпроп для привлечения зарубежного капитала), то второй был постоянно в долгу как в шелку. Чтобы стало еще яснее, скажем так: поскольку «Россия не знала естественного роста государственных доходов», то «концы с концами оказалось возможным сводить только при помощи займов»26.Причем «попытки правительства сократить расходы не увенчались никаким успехом; по-прежнему урезывались только расходы на культурные нужды»27. В результате расходы по министерству народного просвещения составили два процента бюджета, тогда как расходы на вооружение тридцать два. Последствия оказались страшными: «правительственная политика привела не только к оскудению центра, но и к истощению всей народной России, к превращению податного домохозяина в податного нищего»28.Историк российской экономики М.И. Боголепов цитирует для иллюстрации одного из наблюдателей тогдашней деревенской жизни, «чрезвычайно скромного, - по его словам, - по своим политическим воззрениям». Автор этот рекомендует «составить правдивую выставку», на которой «показать в картинах избы без соломенных крыш, снятых для корма скоту в конце зимы, равно изобразить кистью художника коров, поднимаемых кольями от бессилия встать на ноги вследствие зимней бескормицы и, наконец, заключить все это кладовой большинства наших крестьян... При этом обнаружится, что все их имущество заключается в старых тряпках, кое-каких веревках, оборванной сбруе и обвитых берестой горшках»29.