Согласитесь, что этот всплеск ненависти советских времен так же смахивает на пародию, как и аналогичные памфлеты времен постсоветских. О действительной глубине новейшего интереса к «еврейскому вопросу» судить лучше по тому, что в дело вмешалась тяжелая, так сказать, артиллерия. Я говорю о вполне серьёзных авторах, претендующих на объективное, чтобы не сказать академическое, решение вопроса. Например, о В.В.Кожинове и его вышедшей в 1998 году вторым изданием книге «Черносотенцы и Революция», которую мы уже
Неприкосновенный запас. 1999, №2. С. 5.
Цит. по: Новый журнал. 1975. № 118. С. 223, 227.
упоминали, или о первом томе работы А.И. Солженицына «Двести лет вместе», изданной в 2001-м.
Конечно, оба автора трактуют отдельные сюжеты «еврейского вопроса» по-разному. Кожинов, допустим, всячески подчеркивает, что Союз русского народа был одним из самых серьёзных политических движений дореволюционной России, которое «гораздо лучше других политических сил понимало к чему ведёт Революция»65. Подтверждает он свою трактовку, как мы помним, тем, что принадлежала к этому движению не одна только шпана, но и выдающиеся деятели русской культуры. С гордостью за Черную сотню приводит Кожинов длинный список знаменитых имён, принимавших в ней участие. На видном месте в этом списке высшие церковные иерархи, как митрополит Антоний (Храповицкий), «обладавший наиболее высокой духовной культурой из всех тогдашних церковных иерархов» и «один из двух главных кандидатов на пост Патриарха Московского и всея Руси». Более того, митрополит Тихон (Белавин), выигравший этот пост (162 голосами против 150 за Антония), тоже, согласно Кожинову, «был виднейшим черносотенцем»66.«Общенародный», «всесословный» характер Союза русского народа обосновывает Кожинов еще и тем, что «в нем с самого начала принимали прямое участие и родовитейшие князья Рюриковичи (например, правнук декабриста М.Н. Волконский и Д.Н. Долгоруков) и рабочие Путиловского завода».67 Но Кожинов, конечно, писал апологию Черной сотни и откровенно болел за «своих».
В отличие от него Солженицын чувствует себя, скорее, некомфортабельно, Јоворя о Союзе русского народа и всячески стремится его роль умалить: «Союз этот, раздутый слухами и страхами в легендарный, был в реальности жалкой, бессильной и безденежной партией ...Через несколько лет после загасания революции 1905 Союз Русского Народа - и от начала бутафорский - бесславно растаял»68.
Кожинов В.В. Цит соч. С. 13.
Там же. С. 24.
Там же. С. 18-19.
Солженицын А.И. Двести лет вместе. М., 2001. С.405-406.
Не берусь судить, кто здесь прав, надеюсь лишь, что читателю будет легче разобраться в этом, когда он услышит в одной из следу- щих глав этой книги рассказ о судьбе Союза русского народа из уст самого его шефа Николая Евгеньевича Маркова. Сейчас, однако, представляется разумней остановиться не столько на том, что разделяет наших авторов, сколько на том, что у них общего - на самом их подходе к «еврейскому вопросу» в самодержавной России.А подход этот такой. Отношения между самодержавием и евреями описываются как конфликт равных. Да, они враждовали между собою и вынуждены были волею судьбы жить вместе. Но выглядят они в этом подходе почти как две высокие договаривающиеся стороны, в конфликте между которыми оба автора пытаются исполнить ту же роль «честного маклера», какую играл на Берлинском конгрессе после Балканской войны Бисмарк.Допустим, в погромах, где разоряли, калечили и убивали сотни людей только за то, что они евреи, виноват, по Солженицыну, «стихийный взрыв масс»69. В какой-то мере и православные иерархи «не смогли помешать, чтобы впереди погромных масс не качались бы распятия и церковные хоругви»70. Но пуще всего виновата «нераспорядительность полиции»71.Да, все они - и раздраженные евреями массы, и местная администрация, и иерархи - несут свою долю ответственности за погромы (косвенно даже и самодержавие, не сумевшее учредить на местах дельную администрацию). «Но с существенной поправкой: что и еврейская молодежь того времени - весомо делит ту ответственность»72. И те, стало быть, виноваты, и эти тоже хороши - всем сестрам по серьгам.
Ибо как посмела еврейская молодежь создавать отряды самообороны от погромщиков, отчаянно - а порою и нагло - провоцируя и без того возбужденные массы? Кто, скажите, позволил ей защищать своих женщин и стариков, пусть и не защитила их «нераспоря-
Там же. С. 406.
Там же. С. 405.
Там же. С. 324.
дительная полиция»? У Кожинова эти отряды самообороны и вовсе вырастают в зловещую силу, в главную, по сути, причину погромов. Удовлетворенно цитируя диатрибы скандально известного Д.Е. Гал- ковского, вроде таких: «Вооруженные до зубов еврейские погромщики ...специально учиняли беспорядки, провоцировали русское население», Кожинов глубокомысленно замечает: «ясно, что в резких суждениях Галковского есть своя правота»73. Не случайно же, продолжает он, «более 8о процентов октябрьских погромов 1905 года произошло вокруг Киева и Одессы, где, очевидно, были сильные центры сопротивления ... Сопротивление, в свою очередь, порождало ответные вспышки»74. Но добавляет, объективности ради, что «всё вышесказанное отнюдь не означает, разумеется, что в погромах виноваты были одни евреи»75. И на том, как говорится, спасибо...