Загадка
Только где же было взять в тогдашней России этот «холодный разум»?
Глава девятая Как губили петровскую Россию
В любом случае не может сколько-нибудь серьезный исследователь той роковой предвоенной ситуации отрицать, что перед нами здесь загадка поистине гигантская.
Почему, собственно, поверила культурная элита постниколаевской России геополитической стратегии нелюбимого ею Александра III, оставшись глуха и к предостережению Соловьева, и к категорическому требованию Столыпина, и к настойчивым возражениям Витте34, и к пророчеству Дурново, и к альтернативному плану Розена,
LievenD.CB. Russia and the Origins of the First World War? NY., 1983. C. 10.
Ibid. P. 101.
Ibid. P. 154.
Восточный вопрос во внешней политике России конца XVIII - начала XX века. М., 1978..
и вообще к каким бы то ни было доводам «холодного разума» (точно так же, заметим в скобках, как не вняла она в 1863-м отчаянному воплю Герцена)? Почему так дружно- с таким беззаветным энтузиазмом -толкнула она свою страну в пропасть? Как могло такое случиться?
Вот же в чем на самом деле загадка, а вовсе не в том, как готовились завоевывать Россию большевики (еще за полгода до революции Ленин, как известно, ожидал ее лишь лет через 50-70). И тем более не в социально-экономических перипетиях ее дореволюционного бытия (во всяком случае внутри страны никаких экстраординарных неприятностей в ту пору не наблюдалось). Но если не в этом было дело, то в чем? Должна же в конце концов быть причина, которая толкнула Россию в июле 1914 года на фатальный риск. Причина, говорю я, ввязаться в войну, которую она практически неминуемо должна была проиграть, как проигрывала все войны, начиная с середины
века? Почему-тоже «цель, поставленная П.А. Столыпиным после революции 1905-1907 гг., - уберечь страну от новых потрясений - не была достигнута»35? Понимают ведь это, как видим, и российские историки. Но по какой причине не спрашивают, почему?
Много лет ждал я, что, по крайней мере, поставит эти решающие вопросы, от ответа на которые зависела судьба страны на столетие вперед, советская историография. Очень меня обрадовал выход в свет в конце 1970-х фундаментального коллективного труда «Восточный вопрос во внешней политике России конца XVIII - начала XX века». Но нет, и в нём рассматривалась эта смертельная ошибка вовсе не как ошибка, но как нечто естественное, обусловленное вполне абстрактной «буржуазно-помещичьей» природой царизма.Еще более чувствительным ударом по моей вере в российскую академическую историографию было появление в конце 1990-х, т.е. уже в постсоветской, свободной от диктатуры сакральных марксистско-ленинских «высказываний» стране пятитомной «Истории внешней политики России», последний том которой был посвящен началу
века[128]. Увы, и там было то же самое. Этим, я думаю, и объяснялось моё облегчение, когда я узнал о выходе в 2007 году уже упоминавшей-
Кострикова Е.Г. Российское общество и внешняя политика накануне Первой мировой войны. М., 2007. С. 396.
ся монографии Е.Г Костриковой, специально посвященной внешнеполитическим проблемам России накануне Первой мировой войны37. Уж здесь-то, был я уверен, не уйти автору от «проклятого вопроса».
Признаюсь, чтение монографии Костриковой добило мою веру в академическую историографию. Опять никакой загадки, никакой альтернативы губительной войне. Даже имён Дурново или Розена нет в именном указателе книги. О Соловьеве и говорить нечего. Витте упомянут дважды, но оба раза по поводам, не имеющим ни малейшего отношения к его внешнеполитической позиции. Ничего, кроме набивших оскомину в советские времена намеков, что вроде бы «помещичьи круги» были за сближение с Германией, тогда как «крупные финансовые, торговые и промышленные капиталисты» предпочитали союз с Антантой. Вот примерно так: «В России еще сохранялись силы, преимущественно помещичьего толка, настроенные на кардинальную перемену внешнеполитического курса страны в пользу Германии. И они были близки к Николаю II. Однако... сторонники Антанты имели значительный перевес»38.
Почему, однако? И что общего имела, скажем, газеты Земщина (прогерманского толка) с помещиками? И было ли антигерманское суворинское Новое время на содержании у «крупных финансовых капиталистов»? Конечно же, нет у автора даже попытки ответить на эти вопросы, кроме примитивно-советских «классовых» суррогатов. Ей богу, вполне уместна была бы такая монография в разгар брежневских 1970-х.